Золотое колесо - [5]

— Прости за дерзость, Астамур, но не боишься ли ты за себя? — задел за живое батюшку гость.

— Везите, я согласен. Но ничего у вас не получится.

Трудно себе представить, что оружие больше негде было прятать, как у попа. Но красноперые таким образом батюшку, как сказали бы нынче, завербовали.

Еще более дивились прихожане на своего попа. По-прежнему он записывал в тетрадь голоса лягушек, но теперь то и дело выхватывал из-под рясы «смит-энд-вессон» и давал затрещину по болоту, так что вскоре он убивал лягушку на звук — перестало, видать, нравиться батюшке записывать в тетрадь их кваканье.

На одной из воскресных служб случилось событие. Жирная крыса пробежала по периметру церкви и скрылась в приделе. Все заметили ее. Иоанну пришлось сделать замечание молящимся, чтобы не шумели.

Крыса появилась во второй раз. Были смеющиеся во храме. «Грешные, вы о крысе ли должны сейчас думать?» — рассердился Иоанн. Зверь появился в третий раз. Теперь уже хохотали все.

Выхватив из-под рясы «смит-энд-вессон», батюшка Иоанн выстрелил и перебил крысе хребет.

И был батюшка Иоанн лишен сана. Бывшие сподвижники его по переводам Священных книг ничем не могли помочь; случай был из ряда вон выходящий. Иоанн тем временем нисколько не расстроился, потому что на дворе были времена революционные.

— А я не родился Иоанном, я — князь Астамур Эмхвари! — сказал батюшка-расстрига.

И облачился в отцовскую белую черкеску, которая ему очень шла.

Вскоре, произнеся клятву под горой-святилищем, Астамур Эмхвари вступил в народное ополчение «Кяраз»[6]. Меньшевики, лидировавшие в «Эртобе», схватили Астамура и бросили в сухумскую крепость. В случае невыплаты выкупа в кассу «Эртобы» ему грозил расстрел.

Родственники Астамура пришли в Сухум. Трое суток стояли мать и сестры под крепостью, где сейчас ресторан «Диоскурия», в надежде получить весточку от Иоанна-Астамура. Они продали все имущество, весь скот, но «Эртоба» ценила Астамура дороже. Вот что они прочитали в записке, которую он изловчился выбросить в решетку, завернув в нее перстень-печатку: «ДЕЛО ЕДИНЕНИЯ В АБХАЗИИ ЦВЕТЕТ КАК МАЙСКАЯ РОЗА». Майская роза, а имелся в виду сорт яблок, вскоре дала плоды. Место полков «Эртобы» заняла 11-я Красная Армия. Астамур был спасен.

При советской власти Астамур Эмхвари как человек образованный был даже фигурой в наркомате народного просвещения, но в главном правительстве не был.

Потому что не любил, когда задавали много вопросов.

О любознательности

А теперь вспомним Лодкина, который приехал вслед за письмом мосье Крачковски.

Итак, Лодкина обнаружил Кесоу, ранним утром в Успенье Богородицы[7], идя мимо кладбища. В ожидании, когда деревня проснется и оживет, Лодкин рассматривал надписи на кладбищенских плитах.

Это был довольно известный человек, раз увидев которого подумаешь: он, если даже устанет, постарается не демонстрировать усталости. Он не скажет всуе; он предпочтет вдохновение и неунываемость. Все в облике незнакомца выдавало человека, которому недосуг просто так глазеть на камни убогого кладбища. — Однако Кесоу, редко смотревший телевизор, принял его за бича, помогающего за выпивку и харчи. Работы же у крестьянина всегда непочатый край.

— Иди сюда, братуха, — позвал он.

Незнакомец тряхнул гривой и обернулся на зов. Несмотря на ранний час, Лодкин направился к звавшему его юноше. Он шел характерной упругой походкой, каждым шагом подтверждая, что ничего больше откладывать нельзя.

Кесоу звал его с лицемерной любезностью, с какой Платон, его дядя, обычно, цокая языком и предлагая кукурузный початок, подзывал жеребца, которого собирался заарканить. Кесоу задумал повести патлатого к Платону, чтобы с утра преподнести дяде праздничный подарок.

Неутомимый романтик спокойно направился к парню. Профессия приучила его к самым неожиданным ситуациям и умению находить общий язык с самыми различными людьми.

— С праздником Успенья Богородицы! — произнес он, подходя к Кесоу и приветливо протягивая ему руку. Это не могло не обезоружить незнакомого парня, не могло не настроить на более мирный лад. И Лодкин не ошибся.

— Спасибо, братуха, — миролюбиво ответил абхаз.

Гость представился. Он пояснил, что приехал в общем-то к ребятам из филиала Обезьяньей Академии, но основная его цель — познакомиться и пообщаться с местными людьми, выяснить настроения, как он делал это намедни за Ингуром у мингрелов.

— Ты — разведчик? — спросил Кесоу, и трудно было угадать по его тону, равнодушно он спросил или с деланым равнодушием.

Тут гостю бы расхохотаться и этим обстановку сразу разрядить. Но Лодкин обо всем, что касалось главного дела его жизни, не мог говорить без пафоса.

Разговаривая, Лодкин часто проводил пальцами по волосам, тронутым сеной. Эти его знаменитые волосы, стянутые, как всегда, простой бечевой, ниспадали на плечи. Человеку, равнодушному ко всему, что не касается его собственного благополучия, могло показаться, что роста Лодкин был чуть выше среднего, тогда как на самом деле вся его импульсивная фигура свидетельствовала о темпераменте и альтруизме — чертах характера, подвигавших его не то чтобы носить по белу свету оливковую ветвь, а самому быть раскидистым древом известной, но недостаточно оцененной (миро)творческой организации «WORD & DEED». Однако не организация эта виновна в том, что до сих пор ее знали мало. Народы и государства в последние десятилетия только сладко улыбались друг другу, откладывая груз проблем на плечи нашего поколения.