Созидая на краю рая - [68]

Я и сама не знаю, как оказываюсь рядом с ним, но происходит это довольно быстро.

— Покажи! — требовательно тянусь к обожжённой его руке, но он её отдёргивает, негодующе глядя на меня.

— Ты решила спалить дом? — глаза мужчины скользят по задымлённой кухне и горелому завтраку под ногами.

Молчу, честно выдерживая изумрудный взгляд, и не напоминаю про то, что именно он отвлёк меня от приготовления пищи и по его воле я вместе того, чтобы следить за завтраком, занималась с ним сексом.

— Покажи! — второй раз повторяю я, уже менее требовательно, а скорее даже сочувственно. Гневные глаза не отпускают меня, и приходится выдержать ещё один раунд «гляделок».

Впрочем, боль пересиливает решимость мужчины, отчего он всё-таки позволяет мне осмотреть руку. Хмурюсь, видя ожог во всю длину ладони, выделяющийся ярким красным цветом. Опухшая кожа вздулась, и это доставляет действительно адские страдания. Помню, как обожглась в детстве. Нет, Эдвард действительно терпеливый человек. На его месте я бы уже не удержалась от слёз.

— Пошли, — несильно тяну его за собой, отрываясь от ожога и направляясь к двери ванной комнаты на первом этаже дома. Я нашла её совсем недавно и, кажется, весьма кстати.

Открываю кран в раковине, едва мы внутри — Каллен не спорил и не упирался, что для него не характерно — и опускаю руку мужчины под холодные струи.

Из его груди вырывается вздох, и я уменьшаю напор воды.

Когда убеждаюсь, что рука достаточно охладилась, снова осматриваю её, подмечая, что краснота немного спала. Ему легче.

С каких пор меня интересует: каково ему?

Решаю ответить на свой вопрос позже, а пока просто перевожу глаза на Эдварда. ОН смотрит на меня с любопытством и нерешительностью, которая прикрывает боль. Вижу эти страдания в уголках его глаз. Может быть, я ошибалась, и он позволит стечь хотя бы одной слезе?

И тут же сама даю ответ: — Нет. Не позволит.

Он выше этого, и при мне стойко держится.

Мне бы так…

— Очень больно? — аккуратно спрашиваю я, едва касаясь, но дотрагиваясь до опухшей кожи.

— Терпимо, — сквозь зубы выдыхает он.

— У тебя есть что-нибудь противоожоговое?

— Откуда я знаю! — он срывается, и выдёргивает руку. Мои пальцы непроизвольно задевают место ожога, отчего ему снова больно.

— Не важно. Прости, — извиняюсь за нечаянную боль, хотя ни в чём не виновата. Впрочем, сейчас я считаю, что могу признать свою вину, вместо него.

— Пойдём со мной, — киваю в сторону кухни, припоминая, что видела на полках с провизией соду. Сода — отличное средство. Сейчас испробуем.

— Зачем? — Каллену действительно плохо. Он уже не скрывает ни боли, ни раздражения. И правильно — нужно же мне хоть раз в жизни увидеть его настоящим?

— Я хочу помочь, ничего страшного, — выдавливаю улыбку, и он, одарив меня недоверчивым взглядом, всё же идёт следом. Теперь наши руки не соприкасаются: Эдвард идёт на некотором отдалении.

Высыпаю на ладонь белый порошок, и вопросительно протягиваю руку к мужчине, надеясь, что он позволит мне обезболить его ожог.

— Это сода, — нетерпеливо уговариваю я, когда он снова сомневается. — Противоожоговое номер один!

В конце концов, его рука всё же оказывается в моей, и, стараясь не сделать лишний раз больно, я аккуратно наношу порошок на место повреждения.

— Чуть позже перебинтую, — сообщаю я, опуская руки под воду, чтобы смыть соду.

Взгляд мужчины скользит от меня к руке. Он вопросительный и непонимающий, а ещё, как ни странно, благодарный. Его глаза говорят «спасибо» вместо него.

— Думаю, тебе лучше вернуться в комнату, а я уберу здесь, — смотрю на сковородку и горелый омлет на полу. — Я приготовлю ещё что-нибудь, не волнуйся.

Растерянно кивая, он разворачивается к лестнице.

Никогда не видела его настолько обескураженным, да и не верится, что причина во мне.

Да уж, бывают чудеса на свете…

Глава 24 — Единственная попытка

Машина Эдварда останавливается перед входом в мой дом, и я перевожу взгляд со знакомого пейзажа на мужчину. Он тоже смотрит на меня. Устало, но почти дружелюбно.

— Я могу узнать твоё решение относительно Гамбурга? — мой шёпот звучит чересчур громко в тишине салона «мазды». Всё так таинственно и скрытно, что невольно теряешься.

— Можешь, — он снисходительно кивает головой. — Оно ведь связано с тобой, в конце концов.

Ожидая ответа, сижу, будто на иголках. Сотни мыслей бродят в голове, не давая покоя сознанию. Сейчас почти полдень, совсем скоро я уже буду в клинике.

— Ты полетишь в Германию со мной. Частным авиарейсом. Не смей убегать или прятаться и следи, чтобы охрана была поблизости. Никуда не выходи в одиночку.

Прикусываю язык после этих слов, и от боли с моих губ срывается негромкий стон. Изумлённое лицо Эдварда вижу словно впервые.

— Что с тобой?

— Я не могу… — опускаю голову, сглатывая подступающие слёзы бессилия. Ну, почему, почему, когда всё только налаживается, оно сразу должно рухнуть?

Я прекрасно понимаю, что выполнить условия Каллена не в силах: я не брошу Тони. Он должен быть со мной, а не в одиночестве. Следовательно, с правилами Эдварда никуда не уходить и быть рядом с охраной, соответствовать у меня не получится!

— Чего не можешь? — слышу странные отголоски в его голосе, будто бы сочувственные?