Созидая на краю рая - [113]
— Да? — мужчина обращается во внимание, что четко ясно по его голосу.
— Помнишь, я рассказывала тебе про отца Энтони? — нервно тереблю край своей майки, все ещё чувствуя себя смелее, пока не смотрю в изумрудные глаза. Они лишают меня всякой воли.
Он кивает.
— Его зовут Джейкоб… Блэк.
— И? — Эдваррд не выдерживает, и его рука начинает растирать мое предплечье. Всегда когда волнуется, он делает именно так.
Ложу свою ладонь поверх его, и отстраняюсь, решая, что сейчас тот самый момент, что бы открыть все карты.
— Он работает в твоей клинике, Эдвард. И он оперировал Энтони. Сейчас… он буквально не дает мне проходу.
Бледное лицо становится сосредоточенным и в тоже время хмурым. Глаза начинают блестеть каким-то странным сиянием, от которого у меня мороз по коже.
— Чего он хочет от тебя?
— Хочет… — сглатываю, надеясь, что смогу произнести ещё одну фразу — … Вернуть семью.
Эдвард резко выдыхает, пока я стараюсь смотреть куда угодно, кроме его лица. Мне становится жарко, плохо и дискомфортно, и я не могу подобрать объективную причину всему этому.
Затем чувствую, как рука Эдварда крепко прижимает меня к своему обладателю.
— Нет, нет, нет… — хрипло бормочет он, обнимая меня сильнее.
— Эдвард? — неуверенно зову я, глядя на его сжатые пальцы.
— Зачем ты сказала мне это? — с болью в голосе спрашивает мужчина.
— Потому что не знаю, как мне быть, — всхлипываю, утыкаясь лицом ему в майку.
— Не знаешь, как лучше попрощаться со мной? — в его голосе сквозит яд. Он и прикрывает страдания.
За пару секунд понимаю, что он себе напридумывал. В его мыслях вариант, что я хочу вернуться к Джейкобу?
Вот черт…
— Я не буду с тобой прощаться. Никогда! — восклицаю, позволяя своим рукам обвиться вокруг него, не оставляя никакого свободного пространства между нами. — Тем более, я обещала.
Он замолкает, видимо теряясь.
— Не жалей меня. Просто скажи как есть, — наконец просит он. Похоже, его самооценка действительно ниже плинтуса.
— Эдвард, я никуда не ухожу. Я не люблю Джейкоба, и мне противна даже мысль оказаться с ним в одной комнате. Я просто… запуталась, а ты единственный, с кем я могу поговорить об этом.
Теперь он окончательно теряется.
— Ты не бросаешь меня?
— Нет, конечно же нет, — вздыхаю, целуя его шею, — Я никогда тебя не брошу.
Он бормочет что-то нечленораздельное, а потом зарывается лицом мне в волосы.
— Я так испугался, — признается мужчина, но так тихо, что я едва слышу.
— Не бойся, — выдавливаю улыбку, гладя его руки. — Я никуда от тебя не денусь.
— Моя Белла…
— Да, твоя, — снова целую его бледную кожу.
— Белла?.. — в нерешительности он замолкает. Отстраняюсь, заглядывая в самую глубину его великолепных глаз.
— Что, мой хороший? — ласково улыбаюсь, и глажу рукой его скулы. Он снова издает звук, похожий на мурлыканье.
— Я жалок?
Моя рука застывает, и рот приоткрывается, образуя букву «о». Но справляюсь с собой на удивление быстро.
— Нет. Ни в коем случае. Что за выдумки?
Разглаживаю пальцами собравшиеся на его лбу морщинки. Впервые замечаю их. Наверное, они появляются только тогда, когда он действительно чем-то озабочен и много хмурится.
Эдвард перехватывает мою руку, и подносит её к губам, целуя.
— Прости меня Белла. Просто я не смогу без тебя. Мне страшно даже представить, что произойдет, если однажды ты решишь уйти.
Мое сердце обливается кровью. Меня переполняют эмоции, и отступившие слезы снова вернулись. Мне так больно за этого человека, который пережил слишком многое в одиночку и не имел возможности опереться на кого бы то ни было. С ним не было никого родного, кому можно довериться.
— Давай сразу уясним одну вещь, ладно? — прислоняясь своим лбом к его, произношу я. Изумруды смотрят на меня внимательно, считывая словно сканер, каждую эмоцию.
— Раз и навсегда Эдвард, пожалуйста, запомни: я тебя не брошу. Я понимаю, что у тебя есть основания не верить мне, благодаря тому чертову жизненному опыту, что ты пережил, но мне хочется, чтобы ты поверил. Ты очень важен для меня. Я могу прировнять такую важность только к своему сыну. И когда ты так искренне не понимаешь, почему я помогаю тебе и забочусь о тебе, мне больно.
— Ты же знаешь, что я не хочу делать тебе больно, — вздыхает он, целуя кончик моего носа.
— Знаю, — чмокаю его в ответ — Но давай будет бороться с этим вместе. Я помогу тебе.
— Ладно, я постараюсь, — он убирает мою выбившуюся прядь за ухо.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Некоторое время проходит в молчании.
— Белла, я решу все с Джейкобом, не беспокойся, — наконец произносит Эдвард.
— Что именно ты собираешься сделать? — осторожно интересуюсь я.
— Не то, что ты думаешь, — наверняка видя все в моих глазах, произносит он. Я опускаю взгляд, чувствуя как щеки пунцовеют.
— Все нормально?
— Да, — натянуто улыбаюсь, но немного успокаиваюсь, зная, что больше с Блэком не будет проблем, хотя он будет жив. Это значительно легче вынести.
— Спасибо, — шепчу я Эдварду.
— Пока не за что, — отмахивается он, но целует меня в висок — Но это ещё не все новости.
— Не все? — хмурюсь, беря его лицо в ладони. Он смотрит на меня с таким обожанием, что я едва не теряюсь.
Наверное, никто так никогда не делал.
Сочельник, восемь часов вечера, загородная трасса, страшная пурга и собачий холод. Эдвард Каллен лениво смотрит на снежные пейзажи за окном, раздумывая над тем, как оттянуть возвращение домой еще хотя бы на час… что случится, если на забытом Богом елочном базаре он захочет приобрести колючую зеленую красавицу?
Все беды в нашей жизни уготованыИ никому из нас судьбы не избежать.Но, думаю, никто не станет возражать,Когда скажу, что линии событий нарисованы,И каждому из нас любовью под силу их стирать.
Когда на столе Эдварда Каллена оказались фотографии, подтверждающие неверность новоиспеченной супруги, их с Изабеллой брак потерпел крах. Спустя два года Эдвард всё так же не может забыть свою избранницу, раздумывая о том, можно ли было поступить иначе. И судьба дает ему шанс проверить, вынуждая свернуть в объезд, на пустынную лесную трассу…
Поистине ледяной китобой Сигмундур однажды спасает на корабельной базе странную девушку с не менее странным именем. Причудливой волею судьбы им приходится делить его лачугу в одну из самых суровых весен в истории Гренландии. А все ли ледники тают?..
Маленькие истории Уникального и Медвежонка, чьи судьбы так неразрывно связаны с Грецией, в свое первое американское Рождество. Дома.Приквел «РУССКОЙ».
«Если риск мне всласть, дашь ли мне упасть?» У Беллы порок сердца, несовместимый с деторождением… но сделает ли она аборт, зная, на какой шаг ради нее пошел муж?
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».