Созидая на краю рая - [112]

Раздумываю около десяти секунд, разглядывая вазу с розочками на камине.

— Много вопросов, мисс Мейсен? — он смотрит на меня ледяным взглядом, и по моей коже пробегают мурашки.

— Я не собираюсь больше ничего выспрашивать, — вздыхаю, стараясь не сорваться.

— Что? — он отрывается от монитора компьютера, крайне обескураженный.

— Ты больше ничего не обязан мне отвечать на мои расспросы. Я очень рада, что ты позволил мне узнать тебя чуть лучше, но сейчас это время вышло. Я не собираюсь вытягивать из тебя всё клешнями. Хочешь — говори, не хочешь — можешь молчать. В конце концов — это твоя жизнь и твои решения…

— Белла? — у него нет слов.

— Мне надоело! — хнычу я, ударяя рукой по комоду. Слезы снова слишком близко. «Неосмотрительное поведение», — грозится пальцем подсознание, но я отворачиваюсь от него, не желая, признавать очевидного. — Надоело постоянно занимать всем этим, чёрт подери!

— Ты не хочешь больше терпеть всё это… — тихо произносит он, задумчиво глядя куда-то сквозь меня. — Тебе надоело со мной нянчится!..

От этих его слов с меня спадает вся спесь. Куда-то исчезает раздражение и бессилие, какая-то часть боли тоже пропадает.

Понимаю, какой вывод он сделал из того, что я сказала, и начинаю ненавидеть себя.

Кошки скребут на душе стальными когтями, разрывая её на части.

— Вовсе нет, — выгоняя из голоса враждебность и придавая ему терпеливость и ласку, проговариваю я. Отступаю от комода, делая пару шагов в направлении Эдварда. Он напрягается, но взгляд уже исследует меня.

— Тогда в чём дело?

— Ты такой скрытный. Я не знаю, где мне найти столько терпения, Эдвард! — признаюсь почти в самом сокровенном, опуская глаза. Вот сейчас мы снова поссоримся.

Почему у меня с ним всё так быстро происходит?

Полчаса назад я думала, что наступило лучшее утро в моей жизни — оно и наступило, в принципе — а сейчас мы уже успели довольно сильно разругаться и всё из-за его боязни рассказать мне хоть что-нибудь.

— Минуту назад ты сказала, что не хочешь ничего знать, — он всплёскивает руками, отчего я останавливаюсь.

— Нет же! Я сказала, что не хочу донимать тебя бесконечными расспросами! Если тебе тяжело говорить о чём-то…

— С каких пор ты беспокоишься обо мне? — переспрашивает он, прерывая меня и не веря.

Моё сердце в сотый раз за сегодняшний день сжимается.

— Я всегда о тебе беспокоюсь, — отзываюсь, делая ещё один несмелый шаг вперёд и приближаясь к дивану. Надеюсь, мой ответ рассеял его сомнения.

— Я тебя обидел, — признаёт он, виновато опуская голову и откладывая ноутбук, — Я говорил, что буду пытаться контролировать себя, но не смог. Прости, Белла.

— Я не обижаюсь, — искренне улыбаюсь, и, делая ещё два шага, оказываюсь у него на коленях. Это непривычно нам обоим, но в данный момент мало нас волнует.

— Ты такая смелая, храбрая, сильная, — восхищается он, убирая мешающую прядь с моего лица.

— Думаю, сейчас всё это в прошлом, — нехотя признаю я, отводя взгляд.

— Как бы я хотел помочь тебе, — произносит мужчина, бережно проводя пальцем по изгибу моей шеи.

— Ты намного сильнее, чем думаешь.

— Сомневаюсь…

— Главное поверить, — оптимистично заканчиваю я, и снова улыбаюсь. — Я ведь тоже очень хочу помочь тебе.

— Прости, что мешаю, Белла, но это так непривычно, — он вздрагивает, и я успокаивающе глажу его плечо.

— Попытаюсь принять это во внимание. И потерпеть…

— Ты даже представить себе не можешь, как это отвратительно, — Эдвард морщится, и я хмурюсь.

— Твоё детство?

— Вся моя жизнь.

— Почему ты говоришь так? — его изречение приводит меня в замешательство.

— Потому что это правда, — он пожимает плечами.

— И ты не хочешь избавиться от этого?

— Даже не представляешь, насколько хочу, но не могу. Некому довериться. Даже тебе пока что… прости.

— Не извиняйся.

— Я огорчаю тебя… — снова его лицо, будто у виноватого ребёнка. Почему-то мне всё время, когда ему больно, представляется обездоленный малыш, лишённый родительской любви, заботы и ласки.

— Ты не прячешься, говоришь правду и делишься тем, что наболело. Эдвард, это куда лучше, чем ложь. Поверь, я ценю то, что ты пытаешься быть со мной откровенен.

Он такой изменчивый! Его настроение — загадка для психологов. Я слышала о существовании таких людей, но никогда не думала, что они есть.

— Возможно когда-нибудь, если ты ещё захочешь… — говорит он неоднозначно, — я расскажу тебе. Но не сейчас, пожалуйста.

— Нет, не сейчас, — соглашаюсь я, наклоняясь ближе к нему, и размышляя над тем, чтобы поцеловать его не в постели перед сексом, а сейчас, чтобы придать уверенности. — Когда-нибудь, не сегодня…

Повторяю это тихо, а сама миллиметр за миллиметром опускаю голову, пока мои губы не достают до его.

Нежно и целомудренно поцеловав, отстраняюсь.

— М-м-м, — мурлычет он, притягивая меня обратно. — Спасибо.

— Не за что.

Мы снова соединяемся, словно два цветка в букете, и это радует и меня, и его.

— Счастливое утро возвращается! — весело шепчу я, прижимаясь к нему. Он укладывает подбородок поверх моей макушки, тихо посмеиваясь:

— Скорее начинается заново.

Мы сидим так, наверное, минут десять-пятнадцать.

— Эдвард, я хотела кое о чем поговорить, — в нерешительности прикусываю губу, не зная, правильное ли выбрала время. Он ведь скорее уезжает. Зачем ему ещё и эти проблемы?