Рассказы и эссе - [36]

Явь между навью и правью (Совместно с Дмитрием Горячкиным)

(У истоков языческого ренессанса в России)

Языческие представления о мире — самые древние, а языческие инстинкты в человеке — наиболее глубинные и проверенные временем. Мировые религии в жизнь народов и наций приходят, как правило, при государственной поддержке и часто на острие меча. И всегда вынуждены считаться с традицией, почему повсюду, где вводилось христианство, например, храмы возводились на местах, где прежде были языческие капища. А дальше из самого христианства, по мере приобретения им местных традиций, постепенно начинают выявляться черты язычества: религия «поганых» возрождается внутри своего могильщика.

С ростом цивилизации религия единобожья неизменно приходит на смену разрозненных, как принято считать, языческих представлений. Но так ли это? Исследователи первых религий народов, удаленных друг от друга на тысячи верст, находят в них общий, универсальный интеграл. Иначе и быть не может: религия, как форма представления о Вселенной и Человеке, человек получает свыше. Всякое знание от Бога. Религия не может быть ложной, она может быть только неполной. Когда же интеллект человека вырастает до такой степени, что прежние знания его не отвечают на вопросы, которые он себе задает, человек получает более высокое знание.

Еще исследователи отмечают, что древние языческие знания шли к людям не от античности, где они были доведены до классического совершенства, а шли в обратном направлении — с севера на юг, более древним путем из варягов в греки. Стало быть религия на своем пути пути из Севера, населившего мир сонмищем божеств, к югу, родине единого Божества, у славян побывала раньше, чем у греков и римлян.

Но не станем углубляться в лукавую науку, а постараемся ответить, почему неоязыческое возрождение (по самым приблизительным подсчетам ныне в России у него до 60 тысяч последователей) возникло на Руси только сейчас, а не в просвещенном XIX столетии, например. Во-первых, нынешней эпохе перемен свойственно возвращение ко всему исконному. Во-вторых, прежде приоритетной была моральная поддержка самого православия, владевшее умами крайнее западничество оттесняло само православие на периферию духовной жизни народа. Потому лозунгом славянофилов, вообще любителей старины было возвращение именно к его истокам. А сегодня, когда православие торжествует, во всех отношениях официально и даже газеты называют церковь РПЦ, интерес к древним верованиям — еще один шаг к утерянным традициям, к восстановлению памяти, когда в сказках Арины Родионовны из далекого Пскова таинственным образом возникали картины черноморского лукоморья, когда бескрайние степи, равнины и болота не были препятствием для отдаленнейших народов общаться, взаимопроникать и обогащать друг друга.

Язычество универсально. Возрожденное, оно способно соединить многие углы духовной истории народа, в силу обстоятельств страдающих эклектичностью и разорванностью. Оно толерантно, не привязано к тексту, в нем отсутствует буквализм, из которого рождается всякая нетерпимость. Язычество способно вбирать в себя все: оно пропитано экуменическим духом, причем не закордонным, а исконным, своим. Не говоря уже о природоохранных функциях язычества: для язычника — весь окружающий мир — это храм, он любит и лелеет природу. Если оно как явление сохранит свой гуманитарный характер, не обретет свойственные сектанстству угрюмство и не политизируется, то его веселые ряды будут пополняться. Кто знает, может с этого и начнется возрождение Светлой Руси, где люди, жили в яви легко, праведно и без лукавства, а после смерти рассчитывали избежать нави, а, напротив, удостоится светлых чертогов прави.

И вот нам повезло: мы на братчине. Так называется пиршество, устроенное всем миром. Причем и само понятие пир в языческом, платоновском понятии, то есть не еда и питье, точнее не только еда и питье, но и пир духовного и интеллектуального единения.

Вот я стою на холме, на берегу подмосковной реки Яхрома. На этом холме располагается древнейшее русское капище, которое по научному называется Выжгородский капищный комплекс. Празднества как правило устраиваются пред лицом главного святилища: его же самого не пристало попирать ногами. В данном случае это Баран-гора, расположенная напротив.

На холме в центре лужайки выставлен деревянный Перун. К его ногам складываются дары, принесенные общиной: яблоки и медовуха. Все дышит духом карнавала. Девушки и дети, как бы сошедшие с экрана «Андрея Рублева». Детей и молодежи вообще очень много. Импровизированные народные игрища: соревнования на деревянных мечах, музыкальные состязания на народных инструментах, исполнение гимнов. Венки из цветов, вышивка. Стяг красный с изображением коловорота около изображения Перуна.

Пиру предшествует моление. Один из лидеров общины читает молитву, в которой просит божество благословить братчину. С началом молитвы ощущение костюмированности исчезает. И понимаешь, что это серьезно. Затем все сели за расстеленный скатертью. Один из лидеров берет в руки ковш, наливает (после молитвы) медовухи и передает по кругу. Все дышит благостностью и благодатью. Произносятся нетрадиционные слова: одновременно и здравица, и молитва. Вежливо обращаются друг к другу: боярин. Пьют за то, чтоб каждый обрел то, зачем он сюда пришел; за благополучие разных общин; за удачу каждого присутствующего.