Рассказы и эссе - [34]
Что же касается мира дна, там полиглот был более приспособленный к сладкой жизни, чем блатной. Полиглот лучше умел отпраздновать успех. Но и неудачу он сносил легче, потому что в избиении полиглоту доставляла неприятные ощущения лишь физическая боль.
Вот они и кидают друг друга и всех, с кем имеют дело. При этом речь давно уже идет не о джинсах с переклеенной этикеткой, а происходит манипуляция такими громадными средствами при неумении и нежелании договориться, что тут без киллера не обойтись. Поскольку эта поросль, подобная племени бандерлогов у Киплинга в «Маугли», заняла ведущие места в чиновничестве и бизнесе, эта ситуация породила и выход на арену в больших количествах той части криминалитета, которая предпочитает «беспредел» (слово чисто лагерное, которое в наше время стало вполне литературным и обиходным).
Обладая огромными средствами и не отягощенные необходимостью строго следовать определенному этикету, полиглоты бы слопали блатной мир с его старомодными правилами, если бы не то, что выражается пословицей «от тюрьмы да от сумы не зарекайся». Ни у одного из полиглотов нет гарантии, что сегодня же из номера отеля он не попадет в камеру на Бутырке. А там хозяином по прежнему является ВВЗ, все таки умеющий пойти на жертвы «из-за-ради идеи». Потому-то полиглот вынужден считаться с предрассудками ортодоксального ВВЗ.
Полиглот продолжает признавать приоритет ВВЗ, мало того, делится с ним своими доходами, что делает общаг неизмеримо более богатым, чем во времена оны. Но инициатива давно уже в руках полиглота: все новые и новые способы зарабатывать миллионы, конечно же, придумывает он. И терпеливо наблюдает за тем, как ВВЗ постепенно перенимает от него многие его сладостные привычки. ВВЗ уже не бродяга в сапогах из «Калины красной». Он имеет собственность, ездит за границу, у него документы в порядке. Выстрелы в подъездах продолжаются.
Мы же прервем на этом месте свой рассказ, чтобы эти выстрелы не увеличить еще на один.
Носферату по имени История
В среднерусском городе с золотыми куполами я зашел в местный музей, как раз под золотыми куполами расположенный. Был то ли выходной, то ли санитарный день: попасть-то в музей я попал, но экскурсоводов не было, только смотрительница. На все вопросы она отвечала неохотно и односложно, хотя, как правило, смотрительницы все знают, потому что в день по несколько раз слышат экскурсионные тексты. Такая молчаливо-инертная смотрительница музея могла быть в России и только в России, чья история по советской традиции — это история СССР. А то и наоборот.
Я улыбнулся в душе, представив, что так же повела бы себя смотрительница в закавказском каком-нибудь музее (или же прибалтийском). Что упустила бы жертву, которая сама попала в западню. Да там не только смотрительница, для которой обрабатывать залетных и приобщать к истории своего народа — внеслужебная обязанность, этакий священный долг. Там каждый обыватель тебе такое расскажет, из таких специальных трудов процитирует… в общем, кому это неизвестно. Потому что на Кавказе плен Клио особенно силен. Я даже писал как-то, что на Кавказе войны начинают не вожди, как в Афганистане, и не полковники, как в Латинской Америке, а историки.
В бывшем Союзе, уж поверьте, самый высокий процент людей, интересующихся древностью. И знающих, что такое «фальсификация». В фальсификации истории обычно упрекают историков соседнего народа, своим то же самое прощая.
Нигде в мире, наверное, минувшее не было так переработано, как в Советском Союзе, и нигде история не оказывала такого сильного влияния не только на сознание людей и на их образ жизни, но и на формы местного самоуправления. Воистину советский человек жил, отягощенный своей историей.
То, что повсюду считается делом узкого круга специалистов, в наших союзных республиках все обсуждали, как футбол. Историк занимал в обществе место, то ли среднее между жрецом и дипломатом, а также иллюзионистом, то ли синтез того и другого, а также третьего, поскольку профеессии жреца и дипломата в известной мере присущи черты иллюзиониста.
От историка требовали не делать открытия, а озвучивать настроение масс. Ради этого массы готовы были даже взять историка на содержание, что делало его в некотором роде свободным от государства.
Грабить содержимое могильников было делом подсудным, а содержание манускриптов — нет. От историка требовалось не только изучить прошлое, но и так его подать, чтобы выводы его соответствовали требованию моментума.
Конечно же, гордиться своей историей и тем более изучать ее в школах — такая привилегия дана была немногим. Если из истории Армении, или Грузии, было известно много романтического, то из украинской знали только из Пушкина, что в таком-то году полтавский князь Кочубей совершил патриотический поступок: сгонял к Петру хлопца, пообещав ему за услугу в жены свою дочь, с доносом в шапке на Иван-Степаныча Мазепу — на своего гетьмана, на друга юношеских баталий, на зятя своего!
СССР строился людьми, которые искренне верили, что нации и народы, по крайней мере в землях, куда уже успела докатиться мировая революция, доживают свой век. И потому каждая из бывших царских провинций, которые перед образованием СССР были независимыми и озирались по сторонам, получили внутри СССР тот статус, какой они пожелали. А регионы, которые входили в них в моментум образования Союза, стали автономиями. Таким образом было создано и узаконено вассальное деление народов, о чем вожди изначально вряд ли догадывались. Например сравнительно небольшая Грузинская ССР не только вбирала в себя в качестве автономных абхазов и осетин, но и внутри имела два народа (сванский и мингрельский), язык и культура которых близки грузинскому, но не более, чем молдавский итальянскому. Зато, пытаясь из соображений этнизма доказать, что название городов и рек Абхазии (Осетии) суть не абхазские (осетинские), а грузинские, плуты-историки пользовались сразу услугами трех языков. А народ с одной стороны согласно кивал, с другой исходил бессильной яростью.
Прелестна была единственная сестра владетеля Абхазии Ахмуд-бея, и брак с ней крепко привязал к Абхазии Маршана Химкорасу, князя Дальского. Но прелестная Енджи-ханум с первого дня была чрезвычайно расстроена отношениями с супругом и чувствовала, что ни у кого из окружавших не лежала к ней душа.
Даур Зантария в своём главном произведении, историческом романе с элементами магического реализма «Золотое колесо», изображает краткий период новейшей истории Абхазии, предшествующий началу грузино-абхазской войны 1992–1993 годов. Несколько переплетающихся сюжетных линий с участием персонажей различных национальностей — как живущих здесь абхазов, грузин (мингрелов), греков, русских, цыган, так и гостей из Балтии и Западной Европы, — дают в совокупности объективную картину надвигающегося конфликта. По утверждению автора, в романе «абхазы показаны глазами грузин, грузины — глазами абхазов, и те и другие — глазами собаки и даже павлина». Сканировано Абхазской интернет-библиотекой httр://арsnytekа.org/.
«Чу-Якуб отличился в бою. Слепцы сложили о нем песню. Старейшины поговаривали о возведении его рода в дворянство. …Но весь народ знал, что его славе завидовали и против него затаили вражду».
Изучая палеолитическую стоянку в горах Абхазии, ученые и местные жители делают неожиданное открытие — помимо древних орудий они обнаруживают настоящих живых неандертальцев (скорее кроманьонцев). Сканировано Абхазской интернет-библиотекой http://apsnyteka.org/.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами — книга, жанр которой поистине не поддается определению. Своеобразная «готическая стилистика» Эдгара По и Эрнста Теодора Амадея Гоффмана, положенная на сюжет, достойный, пожалуй, Стивена Кинга…Перед вами — то ли безукоризненно интеллектуальный детектив, то ли просто блестящая литературная головоломка, под интеллектуальный детектив стилизованная.Перед вами «Закрытая книга» — новый роман Гилберта Адэра…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валерий МУХАРЬЯМОВ — родился в 1948 году в Москве. Окончил филологический факультет МОПИ. Работает вторым режиссером на киностудии. Живет в Москве. Автор пьесы “Последняя любовь”, поставленной в Монреале. Проза публикуется впервые.
ОСВАЛЬДО СОРИАНО — OSVALDO SORIANO (род. в 1943 г.)Аргентинский писатель, сценарист, журналист. Автор романов «Печальный, одинокий и конченый» («Triste, solitario у final», 1973), «На зимних квартирах» («Cuarteles de inviemo», 1982) опубликованного в «ИЛ» (1985, № 6), и других произведений Роман «Ни горя, ни забвенья…» («No habra mas penas ni olvido») печатается по изданию Editorial Bruguera Argentina SAFIC, Buenos Aires, 1983.