Рассказы и эссе - [35]

Народы союзных республик видели себя поставленными в положение второсортных. Но и были третьесортные народы, имевшие автономные республики; четверосортные, имевшие автономные области; пятисортные — национальные округа; шестисортные, не имевшие ничего, кроме анекдотов о себе, где они говорили «однако»; и наконец седьмой сорт: крымские татары, турки-месхи и немцы Поволжья, которые нынче, с распадом СССР, могут рассчитывать на повышение сортности до шестого, как утешение за утраченные очаги.

Но к этому времени СССР как государство, постепенно твердея, уже стало таким, что для любой реформы в нем надо было долбить железобетон. И потому сюзерены и не могли мечтать о понимании наверху Но актуальность вопроса осталась. В союзных республиках, имевших автономии (это касается только республик, имевших автономии, потому что те, кто их не имел, зачастую сами оказывались в положении автономий, не исключая Украины и Белоруссии), латентно развился этнизм, в отличие от национализма настоянный не на государственно-гражданских понятиях, а на биологической общности людей, принадлежащих одному этносу или нескольким, чье родство доказано историками. Не следует смешивать этнизм с нацизмом не только потому, что в нынешней ситуации центробежных настроений в СНГ это вызовет много шуму, но еще и потому, что, опять же, этнизм «встает на плечи» не национально-социалистической, а национально-демократической идеологии. Этнизм берет у западной демократии, как ему представляется, ее рациональное зерно, отбрасывая капиталистическую шелуху, подобно тому, как поступал в обществоведении Маркс с учением Гегеля. И представители бывших союзных, добившиеся независимости на волне этнизма, смогут понести эту идею в мир.

Этнизм правящей верхушки был умеренным, его крайние формы заглушались и загонялись в стены научных институтов и тех же музеев. Но в народе этнизм был популярен: интернационализм декларировался, этнизмом жили.

Вряд ли даже Сахаров и Солженицын догадывались изначально, что коммунисты выставят во флагмане perestroika & glasnost этнизм, только переодетый в демократические одёжки. Что вместо того, чтобы объединиться в устремлении к забрезжившей свободе, народы начнут выяснять счеты друг с другом. Но разговор об этнизме — разговор долгий, к которому автор этих срок готов, но ему не хочется томить читателя, настроенного на рычащее появление вампира, как было обещано в заглавии.

Курганы и прокуроры

Все началось с того, что в 20–30 годы называлось «коренизацией», а попросту подбором национальных кадров. Тут и превратилась Клио в арбитра при распределении благ, то есть при рассаживании бюрократии. Свой чиновник, чиновник-родственничек всегда много значит в централизованном государстве. Государство изначально воспринимается как зло, а не иначе и потому человек озабочен не соблюдением своих прав, а смягчением перманентного наказания. Снова восстанавливаются общинные отношения, где индивидуальность позволена только в форме эпических, позволенных чудачеств. И то общество, в котором лучше сохранился или воссоздан первобытно-общинный уклад, лучше выживало и лучше жило.

Чиновник изначально выбирается из местных, из среды, чтобы, зная среду, лучше проводил имперскую политику на месте. Народ об этом догадывается, как и о том, что, как следствие, от него, чиновника то есть, в глобальном смысле толку мало, но порадеть родному человечку он может. Потому что народ, внутренне не воспринимая имперский закон, считая, повторяем, его чуждым и только карающим, на бытовом уровне находится с ним в постоянном конфликте и норовит от него укрыться или откупиться. Тут и нужен свой чиновник-этнист. Проступки одни и те же, кара одна и та же — откупается каждый у своего. От прокурора требовалось не знание и соблюдение закона, а то, чтобы он был свой.

И на всяких хлебных местах хотелось своего же. И тут работала история. Кто будет по национальности директор таксопарка оказывалось в прямой зависимости от того, какого рода упряжь была найдена на том или ином кургане. Герои и царицы прошлого, чьи голоса глушило время, как Советы глушили Би-би-си, заполнили жизнь современников своими тенями, просачиваясь, как вампиры.

Две аварские мудрости

Расул Гамзатов сказал слова, ныне ставшие народной пословицей: «Если ты выстрелишь в прошлое из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки». Конечно же, надо гордиться своим прошлым. А если твой край еще заманчив для туристов, то на проценты от развалин и смиренных кладбищ можно безбедно жить. Но в Советском Союзе муза Клио выполняла совершенно иные функции, прошу прощения за невольную игривость тона.

А другой аварец, миннац Рамазан Абдулатипов, тоже произнес такое, что могло бы пойти в надпись на некоем кинжале: «Народы гордятся героями и поэтами, вышедшими из их среды, но умалчивают о том, каких негодяев они взрастили».

А то в бывших союзных, наконец освободившихся от советской цензуры, по инерции этнизма такое о себе написали и такому обучают юное поколение, что в новых условиях, когда принцип распределения должностей уже другой, это вливание энергии гордыни в жилы нации не принесёт ничего нового, кроме воскрешения новых Дракул.