Неутомимо и монотонно бьется великий океан волнами о высокие скалы у залива Холей, взбивая белой пены буруны и разлетаясь фонтанами брызг при каждом ударе. С громким плеском вода откатывает назад, но новая волна уже обрушивается следом на крепкий камень. И ничто не изменяется здесь вот уже много веков. Все так же высятся над водой черные утесы, а внизу, изредка выглядывая из вод океана, в небо скалятся клыки прибрежных рифов. И гармония вечности на много лиг вокруг. Лишь иногда одинокая чайка белым пятном мелькнет на фоне темного небосклона, оглашая округу плачущим криком.
Люди прозвали эти скалы Утесами Духов. И неспроста. Много десятилетий случайные путники могли наблюдать, остановившись на привал в тени холмов, как в ночь полной луны на одиноких скалах появляется, сияющий золотистым светом, призрак юной девушки. И те, кто мог побороть свой страх перед сверхъестественным, наблюдали, как она медленно поднимается на скалу по узкой тропе и долго стоит там на самом краю, всматриваясь куда-то вдаль, а легкий ветер развевает ее почти невесомые одежды. Странное свечение появляется тогда далеко в море, словно огни какого-то небольшого судна, и в тишине хорошо различим звон металла о металл.
Но луна начинает клониться к горизонту или исчезает укрытая облаками, восточный края неба озаряется серым, пряча далекие звезды в туманной дымке, и призрак девушки исчезает до нового полнолуния.
Из тех, кто последними видел его, все отчетливо утвердительно верны в том, что девушка необычайно красива. Тонкая, нежная, в легких одеждах с развевающимися волосами она являет собой образ богини — покровительницы вод. И это сравнение придает еще больше таинственности всему происходящему на одиноких утесах.
* * *
Много веков назад в долине реки Иргейл, что впадает в Южный океан, сбегая с гор Лазар, разделяющих две враждующие испокон веков страны Йорк и Нехнейл, стояла небольшая деревушка. Уютные деревянные домишки, окруженные чахлыми огородиками и садами, тесно жались друг к другу. Одна единственная улица пересекала поселение и убегала вдаль через поля к лесу. По вечерам дым из печных труб вырывался вверх и, исчезая, медленно стремился к солнцу, скатывающемуся за горизонт. В пыли дороги резвились ребятишки, мимо сновали взрослые — то женщина с резным коромыслом на плече отправится по воду, гремя ведрами, то сосед пробежит, придерживая на плече свою тяжелую ношу, а то важно прошествует черно-белая корова, смачно жуя жвачку, взметая пыль хвостом или отгоняя им назойливых мух. В тени колодцев и у заборов, пестревших дырами, в лопухах любят пережидать зной старые серые псы с облезлыми боками, вечные бродяги и побирушки. Одинокая кошка сладко спит на ветке высокого клена, а внизу рыхлят политую водой землю две розовобокие свиньи в поисках съедобных кореньев.
Жизнь в деревушке текла обыденно и размерено. Каждый знал соседей в лицо, никто не баловал и не нагнетал обстановку, все старались жить одной большой дружной семьей. В общем, тишь обыкновенной южной деревни, наполненная негой и трудовыми буднями.
И вот в те далекие времена родилась в семье пекаря Михая дочка, прекрасная как само небо в лучах рассвета. И назвали ее Иллария, что значит «приносящая свет». С ранних лет она мало бегала по пыльным улицам с другими детьми ее возраста, которые постоянно куда-то неслись сломя голову, играли в подвижные игры или резвились на песчаном откосе у реки. Ее не интересовали громкие и шумные забавы деревенской детворы, она больше всего на свете любила тишину лесов, аромат цветущих трав, плеск лесной речки, спрятавшейся меж заросших берегов, пение насекомых и птиц. Целыми днями она пропадала в чаще леса, отыскивая звериные тропы, отдыхая на залитых солнцем полянах, окруженных, словно верными стражами, высокими елями и соснами, кружилась в хороводе разноцветных бабочек, стремительно скользя по лугу среди высокой и сочной травы, подставив улыбающееся лицо теплому ветру.
И что странно ни один лесной зверь ни разу не напал на нее, не обидел, хотя она и не искала обычно встречи с ними.
И так минуло восемнадцать лет. Иллария выросла, повзрослела, но все также не изменяла своим пристрастиям. Она целыми днями бродила по лесам, наслаждаясь покоем и тишиной, и даже не задумывалась о суровых буднях домашней жизни. Такой вот она уродилась — со спокойствием и умиротворением в нежной душе, а тяготы и заботы семьи лишь погубили бы ее.
Верткие сверстницы уже устраивали пышные свадьбы, готовились стать матерями, вкусив плодов настоящей жизни, но ей все это было не нужно, даже скорее все это было чуждым ее душе, и она не понимала этой оседлости. Ее манила природа, ее тайны и загадки, ее нежность и красота. Лишь в грезах она находила свое счастье, и никто там, в этих таинственных мирах, был не нужен ей, а весь мир, что окружал ее, безвозмездно дарил ей силу и энергию, чтобы жить и радоваться каждому дню, находя в нем что-то новое, отличное от предыдущего.
Но однажды все изменилось. Возвращаясь домой с очередной прогулки, Иллария случайно наткнулась за поворотом лесной тропинки на серьезно раненого зверя. Большой черный волк до этого видимо долго полз по кустам. Он хотел пересечь тропу, чтобы скрыться на другой стороне, но сил на это у него уже не хватило. Животное лежало на земле, уронив голову на лапы, бока ходили ходуном, воздух со свистом вырывался изо рта, зверь очень тяжело дышал. А в спине почти под лопаткой зияла огромная рана, нанесенная чем-то тяжелым и острым, возможно топором. Шерсть вся пропиталась кровью, засохшей и образовавшей грязную корку.
