Мрак плотной пеленой скрывает все вокруг. С низких небес, затянутых плотным слоем налитых влагой туч, льется сплошным потоком холодная вода. Тяжелые капли громко барабанят по черепице крыши старого замка, возвышающегося как символ древних времен на холме над лесом. В окнах забранных стеклом темно. Ни один огонек не разгоняет тьму. Даже у крыльца под крышей погашены все фонари. Только яркие вспышки чертящих небеса молний своим светом озаряют все вокруг, небесные стрелы падают в глубины древних чащоб, громко смеясь раскатами грома.
С востока из мрака подлеска выныривает тропинка — все что осталось от старой наезженной дороги, когда-то выложенной из каменных булыжников и резных плит, что давно уже превратились в пыль или утонули в земле, скрытые мхом и травами. Этой тропой давно уже никто не пользуется, но она петляя упорно пробирается наверх по склону, минуя руины ворот, где проржавевшие створки еле висят на вырывающихся из каменных столбов петлях. Забора уже почти нет — лишь остатки некогда высокой стены из серого камня скалятся в ночь разломами и пробоинами. Тропинка взбирается все выше и, наконец, обогнув рощицу чахлых кривых деревьев, проносится мимо разбитого временем и природой фонтана и заканчивается прямо у дверей замка — резных старинных створок, украшенных разноцветными стеклами.
Вот в песню ледяных струй вплетаются новые звуки — топот и чавканье копыт, месящих превратившуюся в грязь землю дороги, звон стальной сбруи и чьи-то тихие приглушенные расстоянием голоса. Из леса показались пять всадников на черных мохноногих конях, закутанные с ног до головы в кожаные плащи, натянув низко на глаза широкополые шляпы, — они словно призраки медленно приближались к древнему строению. Вот миновали фонтан, в центре которого еще была видна часть фигуры в форме змея, свернувшегося кольцами. Часть тела и хвост рептилии давно уже осыпались, бока превратились в мелкое крошево, но пристальный взгляд серых глаз настороженно наблюдал за незнакомцами.
Всадники остановились в десяти шагах от угла замка, где с боку в стене прикрытая мхом и грязью спряталась еще одна дверь, которой раньше пользовались слуги. Первый — видимо их вожак — оглядел замок в поисках хоть каких-либо признаков жизни. Но все было словно мертво. За спиной его о чем-то шептались промокшие спутники. Но это мало волновало его. Месть привела его сюда. И он не отступит и свершит свое дело.
Покинув седло, он смачно опустился в грязь, утонув в хляби почти по голень. Старые военные сапоги были крепки, хоть и носили следы многих дорог и троп. Не открывая лица, воин медленно направился к дверям. Его спутники следом за ним спрыгивали на землю.
Старая дверь была заперта. Но это не остановило воина. Размахнувшись, он с силой нанес несколько ударов по крепким доскам. Гулкое эхо было ему ответом. Но вот он различил за дверью чьи-то медленные шаги. Все-таки дом был обитаем. Еще миг и заскрипел старый засов, звякнула цепь, и створка чуть-чуть приоткрылась. В щели показалось бледное лицо старого служки, державшего свечу и подслеповато вглядывавшегося в ночь.
— Кто вы путник? И что вам здесь надо? Это старая земля и не часто увидишь здесь новые лица, — его голос был тихим и скрипучим. — Здесь давно… Но договорить он не успел. Сильный удар обутой в тяжелый сапог ноги вышиб дверь, опрокинув старца на каменный пол. Толстая свеча выпала из его рук, откатилась в сторону, и комнату осветил яркий свет — занялись какие-то тряпки, сваленные в углу под столом, огонь с жадностью набросился на них. А воин ворвался внутрь. И теперь он открыл свое лицо, откинув плащ, — смуглое, волевое, узкий подбородок и тяжелые скулы выдавали в нем северянина, а блеск голубых глаз из-под кустистых бровей не сулил ничего хорошего врагам.
— Узнал, тварь! — процедил он. — Я пришел, чтобы вернуть вам долг. Где твой хозяин, отвечай?!
И тут лицо старца исказила гримаса гнева, глаза полыхнули алым — видимо он узнал вошедшего и испугался. Страшно ощерив пасть, полную острых зубов, он смело бросился на человека. Молнией мелькнула разящая сталь, покрытая серебром, и мерзкая тварь с разрубленной головой отлетела прочь, вспыхнув голубым пламенем, превратившись в прах еще до того, как коснулась пыльных плит. Запахло горелым мясом и черными смолами.
— Не волнуйся, я сам найду его, — и воин, запалив факел, устремился по коридору вглубь дома. Его друзья, вынимая на ходу оружие — тонкие мечи, молот, кинжалы и ручные арбалеты, заряженные осиновыми стрелами с серебряными наконечниками — устремились за ним. Лишь один из них отделился от всех — он, подхватив поводья коней и увел животных в сторону к рощице, укрывшись в кустах диких роз, и стал ждать.
Коридор был прямой как стрела; покрытые паутиной и пылью стены украшали столетние ковры, изъеденные насекомыми, старые картины потускнели и облупились. Что на них изображено уже было трудно разобрать. На нескольких еще сравнительно целых постаментах в нишах покоились остатки старинных скульптур — расколотых, обвалившихся, от многих остались только подставки.
Вот мужчина вышел в не большой зал, ногой открыв хлипкую дверь и тут же пригнулся, уходя в сторону от удара. Еще один слуга, оскалив зубастую пасть, напал на него, сжимая в сильных руках покрытый кровью и кусками мяса топор. Свистнула тонко стрела, промчавшись у воина над плечом, и впилась монстру прямо в глаз. Тот, не издав ни звука, мгновенно осыпался пеплом, озарив комнату голубым светом. Воин, не останавливаясь, двинулся дальше. Еще несколько поворотов, две кельи, где раньше жили прислужники или помощники. Еще поворот и вот он в огромном обеденном зале — запущенном и загаженном. Темные искривленные тени прятались по углам. Воин поднял факел повыше и огляделся вокруг. Пол покрывали объедки, блестели лужи стылого жира. Серые стены терялись во мраке. Огромные витражные окна озарялись светом молний, но за окном ничего не было видно — такой толстый слой грязи покрывал их. А посреди залы возвышался тяжелый длинный стол из дерева, уставленный гниющей пищей и разбитой посудой, кругом валялись кости и корки овощей, старая скатерть давно истлела и грязными рваными тряпками болталась по краям. Зелень и мох медленно пожирали поверхность стола, скрывая под собой ножи, вилки, смятые кубки и осколки стеклянной посуды. Длинные скамьи валялись уже на полу полностью сгнившие. Весь зал казалось был наполнен запахами тлена и разложений.
