Скалы грез - [2]

В глазах зверя — пронзительно желтых — пристально следящих за девушкой, были лишь усталость и боль, возможно смирение и обреченность. Он знал, что у него уже нет сил даже подняться на ноги. И это пугало его. Так как лишь смерть маячила где-то впереди, скрываясь в кровавой дымке забвения.

Но девушка не испугалась дикого зверя. Она присела рядом с ним на землю и ласково погладила по голове, успокаивая:

— Бедный, досталось же тебе, но успокойся, я не дам тебя в обиду. Надо осмотреть рану, протерпи, — и девушка внимательно осмотрела место удара. Кровь уже запеклась и почти не сочилась, но волосы и грязь, трава и щепки коры деревьев попали внутрь, и все это представляло собой сплошной черный колтун. Нужно очистить рану, иначе может быть нагноение. Девушка не говоря ни слова и даже не думая в этот момент о какой либо опасности — волк все же дикий и страшный зверь, пусть в данный момент обессиленный и раненый — разорвала на ленты подол своего легкого летнего платья и скрылась в кустах. Волк удивленно проводил ее взглядом и расслабился, сил становилось все меньше, возможно он так и останется лежать здесь, пока враги не найдут его и не прикончат. Казалось, он задремал, мир качнулся перед глазами куда-то в сторону, поплыл, наливаясь туманом, но вдруг странный шум, раздавшийся в кустах, вернул его на землю. Злость и страх вновь вспыхнули в его дикой груди, он уже был готов к новой схватке с судьбой, но как оказалось, это просто вернулась девушка. В руках она несла смоченные в воде ближайшего ручья тряпки и несколько пучков темно-зеленых листьев, издающих странный запах.

Нежно улыбнувшись зверю, как давнему другу, Иллария вновь присела рядом с ним, поглаживая по голове.

— Потерпи еще немного, скоро все будет в порядке, — сырыми лоскутами она осторожно смочила рану, убирая корку крови, затем смыла грязь и налипший мусор, обнажив мясо. В этот момент волк и зарычал тихо не злобно, словно знал, что человек не причинит ему вреда и боль эта только как вынужденная мера. Девушка не испугалась, лишь ласково потрепала зверя по холке, осторожно касаясь жесткого волоса. Вот она размяла в руках листья, что принесла с собой, и приложила их к ране, а затем медленно не делая лишних движений перебинтовала волка тем, что еще осталось от лоскутов.

— Ну, вот и все. Теперь тебе станет получше. Сапар-трава снимет боль и ускорит выздоровление, меня этому научил один старик из деревни, лекарь, когда я собирала для него в чаще разные травы. Но оставаться тебе здесь нельзя. Вдруг кто еще пойдет по тропе и тогда тебя поймают. Что же мне с тобой делать? — проговорила она, глядя во внимательные и совсем не злые глаза зверя. Она смешно скривила губы, изобразив на лице физиономию увлеченно размышляющего человека. — Вот что мы сделаем. Я оттащу тебя в кусты подальше от тропы — надеюсь, мне это будет по силам. Там ты спрячешься, и я еще принесу веток и травы, чтобы скрыть тебя совсем, а потом сбегаю домой и привезу тележку. Так мне будет удобней перевезти тебя куда-нибудь подальше отсюда, где безопасно. Хорошо?

Но волк лишь спокойно смотрел на нее. Боль, терзавшая его, утихла, рана почти не болела, и расслабленность навалилась на уставшие лапы — видимо лечебные травы помогли, но сил еще было не достаточно. И поэтому он совсем не сопротивлялся, когда Иллария кряхтя, оскальзываясь в траве и чертыхаясь, схватила его за передние лапы и, используя на пределе все силы своего хрупкого тела, потащила по земле в кусты. С трудом продравшись сквозь них, создавая шум, словно в лесу топчется стадо бешеных слонов, пыхтя и отдуваясь, она дотащила волка до овражка, что был в нескольких шагах за кустом боярышника и, столкнув зверя вниз, в изнеможении рухнула рядом, тяжело дыша. Этот подвиг ей дался очень нелегко — все тело болело от сильного напряжения, сердце бешено билось в груди. А волк тихо замер, наслаждаясь покоем, искоса поглядывая на странного человека, не до конца еще понимая все ее действия.

Но близился уже вечер и скоро совсем стемнеет, а волка одного ночью она оставлять не хотела — лес полон и другого зверья, опасного для раненого животного.

— Ну ладно, хватит разлеживаться, еще есть дела, — Иллария встала, вытирая со лба липкий пот. — Вот так дела, как же меня угораздило попасть в такую странную ситуацию. Но ничего все к лучшему.

Волк удивленно и с интересом смотрел на нее. Он не чувствовал боли, но часть здоровой шкуры видимо все же осталась на ветках кустов и земле. Хорошо хоть рана не открылась вновь.

— Сейчас я тебя спрячу. А потом принесу еды, ты ведь, наверное, голодный после всего, что с тобой приключилось. Но не переживай, все будет хорошо, — она вновь погладила волка по макушке и ушла в лес собрать павшие веточки и нарвать травы. Не было ее достаточно долго. Это занятие заняло у нее почти целый час, но зато волк был отлично спрятан в целом кургане валежника, присыпанном большим количеством свежей травы, лишь мокрый нос торчал наружу у него да зыркали в недоумении желтые глаза.

Солнце уже коснулось далекого горизонта, и сумрак наступал на мир, предвещая наступление скорой ночи. Надо торопиться.