Проклятие смерти - [6]

Спустившись с гор, он исчезнет в лесах, которые изумрудной водой стекают по склонам в долину Сайлар, там он найдет место для отдыха и переждет охоту. В том далеком лесу его ждет свобода и спокойствие.

Но туда еще нужно добраться. И кто же выйдет победителем из этой кровавой гонки? Солнце — огромный багровый шар — ярко пылает в безоблачном небе.

Бродяга и беспризорник ветер старательно с усердием обдувает сонные сухие камни гор. В нескольких стадиях внизу из узкого зева темной пещеры на волю вырывается небольшой ручеек, сверкающим водопадом стремительно срывающийся с узкого выступа скалы, где-то там в долине сливающийся с горной речушкой, носящей имя Скальная, проложившей себе путь вниз через лес к морю. Высоко над горами кружит одинокий стервятник, высматривая внизу легкую добычу. Он видимо чувствует, что совсем скоро сможет утолить свой нестерпимый голод. Беглец забрался уже довольно высоко. Левая нога его кровоточила — в спешке он ободрал ее об острый камень, и сейчас от боли кривил губы, но упрямо двигался вперед, даже не пытаясь остановиться, чтобы перевязать рану. Охотников-солдат пока не было ни видно, ни слышно.

Они остались где-то позади. И возможно потеряли его след — надежда не умирает до последнего. Он оторвался от погони, хоть и не намного, но ушел вперед — это радовало его. Но вскоре радость сменилась разочарованием — он все же сбился с пути, и где-то там внизу взошел не на ту тропку. Та, по которой он шел уже несколько часов, почти вися над каменной бездной, уткнулась в сплошную гранитную стену, поднимающуюся вверх на три-четыре человеческих роста. Обнаружив преграду, человек устало вздохнул и разразился потоком ругательств и проклятий. Как же так, вновь боги подшутили над ним, смутив разум и указав неверный путь? Но ничего поделать уже было нельзя — оставалось только лезть вперед, не сидеть же здесь в ожидании разозленных столь долгой погоней солдат. А они уже, наверное, на тропе и с нее не свернут, и очень скоро будут здесь. Он еще раз бросил взгляд на тропу позади и, не обращая внимания на боль в ноге, которая постепенно усиливалась, принялся осторожно взбираться наверх, благо камень был изрезан сетью трещин и выбоин — есть места, куда можно поставить ноги и за что ухватиться руками. Медленно он преодолевал препятствие, поднимаясь все выше, стараясь не вслушиваться в тихие, но уже различимые звуки, что раздавались где-то за спиной. Пальцы обильно кровоточили, ободранные о шершавый камень, и скользили, оставляя на память о себе кровавые следы.

Несколько раз мужчина едва не сорвался вниз в раскрытые объятия каменной пропасти, но каким-то чудом сумел удержаться на скале и, стараясь унять бешено стучащее сердце, продолжал свой опасный подъем. Вот, наконец, и вершина. Тяжело с присвистом дыша, он, сплевывая на землю кровавые сгустки, смешанные с вязкой слюной, закинул свое тело наверх, неудачно зацепившись за уступ скалы, оставив на нем обрывки своей одежды и клочки кожи. Злобно ругаясь и проклиная всех известных ему богов, он устало привалился к стене, сев на холодный камень, и взглянул вниз. Там на краю тропы появились люди — солдаты!

Они уже близко! Рога Наргиса, они уже почти рядом! Вот они заметили на вершине скалы беглеца и их радостные крики достигли его ушей.

Медленно стражи вереницей преодолевали трудный путь, приближаясь к отвесной стене. Их обернутые материей конусообразные шлемы ослепительно блестели на солнце. Мужчина с трудом поднялся на ноги и, сыпя новые проклятия на головы неугомонных преследователей, продолжил свой путь — оставаться на карнизе не имело смысла, у его врагов имелись легкие луки, под их прицелом часть солдат все же взберется на карниз, и тогда все пропало. Он обернулся и замер, пораженный представшей его взору картиной. Прямо перед ним шагах в десяти на узкой, облепленной кустами и желтой травой гранитной плите стоял древний, покрытый слоем песка и грязи саркофаг, накрытый сверху каменной крышкой.

Стенки его были сплошь покрыты старинными рисунками и письменами, многие из которых не пережили ласки всеуничтожающего времени и погоды. Саркофаг был очень древним. Неведомо в какие далекие времена он был оставлен здесь и с какой целью. Рядом с саркофагом была установлена известняковая плита, на которой виднелись надписи, почти полностью уже уничтоженные. У подножия этой плиты скрючился выбеленный ветром скелет, украшенный обрывками истлевших одежд и кусочками кожи. Гнилой, пробитый страшным ударом череп злорадно ухмылялся, скаля в недоброй усмешке обломанные зубы. Крышка саркофага была лишена каких-либо надписей. Вокруг больше ничего не было — одни обломки камней и чахлые кусты с бусинами не дозревших плодов, почти засохшими на солнце. Затаив дыхание, забыв на время даже о своих преследователях, человек медленно приблизился к древнему захоронению. И положил испачканные кровью ладони на плиту, ощутив исходящее от нее приятное тепло. «Это что-то очень древнее. Смертное ложе какого-нибудь вождя забытых времен. Возможно, здесь нашел покой кто-то из древних асков, — подумал он, и в его серых глазах зажегся безумный огонь первооткрывателя, переросший в пламя алчности. — А ведь здесь наверняка есть чем поживиться! Возможно, здесь сокрыт клад…» — он уже забыл, что опасность все ближе и крадется со спины, но жажда золота — древнего золота — притупила все чувства, кроме жадности. — Золото, камни, украшения, что еще кладут в могилу?.. В этих горах почти не встретишь их исконных обитателей — все они давно вырезаны в угоду древним богам. Деревень поблизости нет, кроме форта да пары почти обезлюдевших поселений на реке Гарна на юге.