Давным-давно на заре мира, когда еще обитали во мраке ночи древние существа, и по цветущей земле бродили пришедшие с далеких огненных звезд боги и демоны, а предки человека прятались в холодных сырых пещерах, едва познав силу огня, кутаясь в одежды из шкур хищных зверей, и только научились говорить — тогда и произошло страшное.
Всегда такое ясное небо вдруг покрылось морщинами суровых черных туч, скрывших свет полуденного солнца, погрузив все вокруг в непроглядную тьму. Дико засвистел обезумевший ветер, сметая все на своем пути — вырывая с корнем вековые деревья, обрушивая в океан высокие скалы, истязая тех, кто не успел найти себе убежище в норах и пещерах, чтобы переждать буйство стихий. Над землей разверзся Хаос.
Паника — жуткая и непреодолимая — захватила сердца всех живых. Они с громкими криками бросались кто куда, ничего не видя перед собой и не слыша ничего вокруг, в поисках хоть какого-нибудь укрытия, слепо мчась в неизвестность. Но ничего не помогало. Ветер не щадил никого.
Вдруг в самый напряженный момент задрожала, словно в приступе жуткой лихорадки, земля, покрылась глубокими трещинами и разверзлась, изрыгнув из недр своих яркий огонь, лизнувший в порыве безумной страсти мрачные небеса. И поверхность вспыхнула в тот же миг. Пламя, ревущее словно тысячи демонов самых глубоких бездн, стремительно поглощало леса и травы, уничтожая все и всех, не испытывая ни жалости, ни сострадания. В огне гибли целые народы, диковинные животные, высыхали озера и реки, открывая небесам илистое дно, усеянное трупами своих обитателей, даже горы оглушительно раскалывались, не выдерживая этого жара. Ветер и огонь беспощадно уничтожали некогда цветущую землю.
И тут в довесок ко всему с тяжелых небес обрушились вниз потоки ледяной воды, убивая всех тех, кто еще остался в живых. Ее прикосновения несли лишь смерть обитателям гибнущего мира. И даже древние существа и слуги Князя Тьмы умирали в этом хаосе, исторгая энергию жизни из своих холодеющих тел.
Но это уже был конец ужаса. Ледяная вода потушила огонь, в пламени которого исчезли древние империи, сумела обуздать ревущий ветер — мир стал таким, каким был, наверное, до начала Времен: разруха, боль, смерть и тишина…
Наполненные северным холодом ночи теперь убивали быстрее, чем беспощадный огонь. Множество обгоревших трупов, покрытых ледяной коркой, наполнили вновь воспрянувшие реки и озера. Мертвецы медленно плыли вдаль, исчезая за горизонтом, или осторожно опускались на каменистое дно.
Но самое страшное уже миновало…
…Худой седой старик в драной, грязной шкуре какого-то неведомого существа, еле прикрывающей его сухое тело, сидел на склоне изувеченной скалы у входа в темную пещеру, по галечному дну которой медленно бежал тонкий ручеек с мутной водой, появляющийся из недр скал и убегающий вниз по склону горы. Старик мутными глазами смотрел куда-то вдаль, на мертвую искореженную землю, на выжженные поля и леса, на уничтоженный лес, где когда-то он провел свою жизнь, на рухнувшую скалу Орла, бывшую некогда самой высокой вершиной в округе, на реки холодной воды, затопившей все вокруг. И он знал, что мир — его мир, такой привычный и знакомый ему — исчез навсегда, растаял, словно блеклое видение в пустоте времени. Почти растворился в реке бытия. Но ему было уже все равно. Он остался один. Все его племя, обитавшее у отрогов Скалистых гор, погибло, когда жаркий огонь вырвался из пещер и, уничтожая все, взлетел с ревом к небесам, на все лады распевая песню смерти. От его прикосновений сгорели все люди племени, все, кого знал старик, кого уважал и любил своим диким сердцем, все, кого он взрастил и воспитал.
«Все кануло в утробу Цхаара, — думал он, вслушиваясь в тишину, окружавшую его со всех сторон. — Время ушло. Демоны Тангара вырвались на свободу и все погибло. Великие боги не смогли защитить нас. Мир ослаб. И теперь уничтожен. Все ушло… Как жаль…»
Он склонился к земле, положил тощие локти на костлявые колени и тяжело вздохнул. И в этом вздохе была выражена вся неизмеримая печаль человека по ушедшим безвозвратно дням. Старик знал, что и его смерть уже не за горами, знал, что вскоре и ему предстоит отправиться в дальний путь в Земли мрака и пустоты вслед за погибшими соплеменниками, где надлежит вечно скитаться по туманным равнинам среди обреченных теней. Ему было очень тяжело прощаться со своим домом, со всем, что так любил, зная, что после него не останется больше никого. Жестокая шутка богов. Ему больно было смотреть на рухнувший мир — он и не смотрел больше.
Легкий ветерок — слабая тень, оставшаяся от великого безумства стихии, — развевал его спутанные пряди волос, ласкал уставшее, измученное тело, но одинокий старик уже не чувствовал его прикосновений. Он спал. Спал и видел во сне, как шаг за шагом в Хаосе Вековой тьмы зарождается новая земля, как она оживает, стряхивая боль и разрушения, наливается новой живительной силой. Он видел удивительных созданий, что населят землю в будущем. Видел изменившихся людей, спешащих куда-то по своим вечным делам. И радость проникла в его сердце — он понял, что род людской не прервется. Не исчезнет навсегда в пустоте, а будет дальше жить, радоваться утреннему солнцу и бороться за свое счастье. Но вдруг в его сне все изменилось. Страшные крики и грохот наполнили его, кровавый свет затопил все вокруг, вопли агонии и боли прорвались сквозь туман сна. Старик видел смерть, и эту смерть теперь несли люди, напрочь забывшие память своих предков, превратившись в безумное безродное стадо. Люди — обречены!
