Происхождение мира - [11]

ЖАН-ЛУИ: Давай, вон! Иди отсюда, мы не хотим тебя больше видеть!

Кажется, он не знает, куда идти.

ЖАН-ЛУИ: Давай, убирайся!

МИШЕЛЬ: Да что с тобой такое?

ЖАН-ЛУИ: Дай, я сам сделаю. Сам все сделаю, ты просто неудачник.

Мишель выбегает во внутреннюю дверь.

МАТЬ: Он какой-то буйный, этот твой друг… Его надо лечить! Этого дикаря нельзя пускать к людям.

ЖАН-ЛУИ: Ты права. Я буду острожное.

МАТЬ: До свидания, Жан-Луи.

ВАЛЕРИ: Вы не останетесь на завтрак?

МАТЬ: Нет. У меня нет сил. Теперь дайте мне мое пальто.

ЖАН-ЛУИ: Мама, я прошу тебя остаться.

МАТЬ: Я хочу домой.

ЖАН-ЛУИ: Мама, я… Мне надо кое-что у тебя попросить… Пожалуйста.

МАТЬ: Что именно?

ЖАН-ЛУИ: Не знаю, с чего начать… Валери, пожалуйста…

Валери выходит.

МАТЬ: Это важно?

ЖАН-ЛУИ: Да… Это очень важно.

МАТЬ: Я знала, что ты хочешь что-то попросить… Я была уверена.

ЖАН-ЛУИ: Правда?

МАТЬ: Я не идиотка. Ты меня приглашаешь на завтрак раз в пятнадцать лет. Последний раз, чтобы объявить о своей свадьбе. Что происходит?

ЖАН-ЛУИ: Я тебя попрошу об одной очень серьезной вещи…. Как бы это сказать… Мне надо…

МАТЬ: Что?

ЖАН-ЛУИ: Это очень интимная вещь.

МАТЬ: Хорошо, Жан-Луи, я поняла. Я подозревала, что однажды ты со мной об этом заговоришь.

ЖАН-ЛУИ: Вот как?

МАТЬ: Это из-за Жискара?

ЖАН-ЛУИ: Что?

МАТЬ: Это ужасно, я знаю… То что я сделала с бедным Жискаром…

ЖАН-ЛУИ: Что ты сделала с Жискаром?

МАТЬ: Я его убила.

ЖАН-ЛУИ: Что? Ты убила Жискара?

МАТЬ: Я больше не могла выносить этого утенка… Кряк-кряк-кряк! Утром, вечером, всю ночь… Кряк-кряк-кряк… Ты с ним не расставался ни на минуту… Для тебя больше ничего не имело значения! Для тебя существовал только Жискар! Я больше не могла, понимаешь?

ЖАН-ЛУИ: Так он не улетел тем утром за своей утиной стаей?

МАТЬ: Нет.

ЖАН-ЛУИ: Ты замочила Жискара?

МАТЬ: Да, я чудовище… Я знаю… Я сорок лет жила с убийством на душе. Сорок лет я сожалела, что свернула шею этому гадкому утенку. Я прошу тебя простить меня.

ЖАН-ЛУИ: Ты меня убила.

Пауза.

МАТЬ: Откуда ты узнал про Жискара?

ЖАН-ЛУИ: Я не знал. Я хотел с тобой поговорить о другом.

МАТЬ: О чем?

ЖАН-ЛУИ: (расстроенно) Ты меня уничтожила… Жискар…

Пауза.

МАТЬ: Тогда… О чем ты хотел поговорить?

ЖАН-ЛУИ: О…

МАТЬ: О Валентине?

ЖАН-ЛУИ: Что?..

Появляется Валери.

ВАЛЕРИ: О Валентине? Кто такая Валентина?

ЖАН-ЛУИ: Моя первая подружка.

ВАЛЕРИ: Валентина?

ЖАН-ЛУИ: Да, Валентина!

МАТЬ: Мне так стыдно за то, что я сделала.

ЖАН-ЛУИ: Но я…

МАТЬ: Пожалуйста! Позволь мне объяснить!

ЖАН-ЛУИ: Это не то, что я..

МАТЬ: Умоляю тебя! Дай мне закончить… Ты будешь меня судить потом, но позволь сначала объяснить тебе, что произошло со мной. Да, то что я сделала — это непростительно, но позволь мне оправдаться. Я… Я себя чувствовала так не в своей тарелке рядом с родителями Валентины. Знаешь, в тот день, когда они пригласили меня с твоим отцом на ужин… Мы не знали, куда деваться. Эти люди чувствовали такое превосходство… Их дом, их посуда, их способ выражаться, держаться за столом… Все это нас будто обвиняло. Этот обед был как приговор… Будто мы были на скамье подсудимых, ты понимаешь? Судилище, на котором решалось, достойна ли наша семья породниться с их семьей… Они хотели убедиться, что ты заслуживаешь руки их дочери. Этот обед был пыткой для меня и твоего отца. (пауза) И вот перед десертом я захотела пойти, как говорится, помыть руки… Они мне сказали что то вроде: «Налево в конце по коридору». Я плохо разобрала, толкнула какую-то дверь и оказалась в их спальне… Чудесная спальная комната. Я не знаю, что на меня нашло… Я разобрала их постель, откинула простыни и сходила по большому.

ЖАН-ЛУИ: Что ты сделала?

МАТЬ: Наложила им в кровать. (пауза) Но я заправила постель… Простыни, покрывало… Ничего не было видно. Их комната была такой же прекрасной… И я вернулась за стол. Не знаю, что на меня нашло, я тут же пожалела… Но я уже ничего не могла сделать…

ЖАН-ЛУИ: Какой стыд.

МАТЬ: Да, стыд! Конечно, мне было стыдно! Но что я должна была сделать, Жан-Луи? Пойти и признаться?

ЖАН-ЛУИ: Они догадались… Валентина на следующий день меня бросила …

МАТЬ: Я хотела послать ей цветы и попросить прощения! Ты ее потом видел?

ЖАН-ЛУИ: Кого?

МАТЬ: Валентину. Ты ее потом видел?

ЖАН-ЛУИ: Нет.

МАТЬ: А как ты узнал, что это сделала я?

ЖАН-ЛУИ: Я не знал…

МАТЬ: Ах, вот что? Но тогда… (пауза) О чем тогда ты хотел со мной поговорить?

ЖАН-ЛУИ: Я хотел тебя попросить… Самую трудную вещь, которую можно спросить у матери…

МАТЬ: Что?

ЖАН-ЛУИ: Это по поводу… моего рождения.

МАТЬ: Что?

ЖАН-ЛУИ: Речь о моем… Как бы сказать… Моем происхождении.

МАТЬ: Ах! Боже мой! (рыдает) Ты знаешь о месье Жиле?

ЖАН-ЛУИ: Что? Месье Жиль?

МАТЬ: (в истерике) Моя жизнь — сплошное проклятие! Я проклята!

ЖАН-ЛУИ: Что, месье Жиль?

МАТЬ: (в истерике) Я один раз переспала с ним… Только один раз!

ЖАН-ЛУИ: Ты спала с месье Жилем?

МАТЬ: (истерично) Только один раз, говорю тебе!!! Только один раз!!!

ЖАН-ЛУИ: Ты спала с месье Жилем?

МАТЬ: Естественно, поскольку родила тебя от него!

ЖАН-ЛУИ: Что?

МАТЬ: Но я тебя люблю! И твой отец тоже… Он тебя любил… Я клянусь тебе, что он тебя любил, будто ты его сын. Конечно… В начале мы страдали, считали тебя маленьким грязным ублюдком… Для нас это было нелегко, знаешь… видеть тебя каждый день… Тем более что мы так любили твою сестру! Да, мы тоже страдали, Жан-Луи! Нам потребовалось время, чтобы принять тебя таким, какой ты есть… Ты появился в нашей семье так… Так внезапно, мы не хотели тебя… Никто не ждал тебя! Нас тоже надо понять!