Мишель Монтень. Опыты. Книга первая - [150]
Противопоставление народов Нового Света европейцам используется Монтенем также для того, чтобы обличить антагонизм между богатыми и бедными, на котором покоится современное ему общество. Но чтобы высказать своим современникам эти «опасные» истины, Монтень вкладывает их в уста тех трех туземцев, которых он видел в Руане и которые якобы отмечают, что́ их особенно поразило в «цивилизованной» Франции. «У них есть та особенность в языке, — пишет Монтень об этих туземцах, — что они называют людей половинками друг друга; они заметили, что между нами есть люди, у которых обилие и сверхобилие всего, чего пожелаешь, а между тем их половинки выпрашивают милостыню у их дверей; они находили странным, как это столь нуждающиеся половинки могут терпеть такую несправедливость и не хватают тех других за горло и не подкладывают огня к их домам». Следует отметить, что критику Монтеня близко воспринял через полтораста лет Руссо, который сделал приведенные слова Монтеня концовкой к своему «Рассуждению о происхождении и основании неравенства между людьми». Монтень еще долго останавливается на описании нравов этих живущих естественной жизнью «каннибалов», восхваляя их чистоту и простоту, и заканчивает эту главу следующим издевательским по отношению к своим современникам замечанием: «Все это не так уж плохо. Но помилуйте, они не носят штанов!» [904].
Совсем иной характер носит глава «Об экипажах».[905] Это — открытый протест, выраженный в весьма необычном для Монтеня тоне страстного негодования, протест против кровавого разбойничьего натиска европейских колонизаторов на народы Нового Света. Дело в том, что в промежутке между 1580 г. (выход в свет первой редакции «Опытов») и 1588 г. (новое издание их в трех книгах) Монтень ознакомился с работами Лас-Казаса и Гомары [906] и узнал, каковы были методы завоевания новооткрытых народов. В главе «Об экипажах» Монтень, касаясь методов завоевания, применявшихся Кортесом и Писарро, опирается главным образом на Гомару. На сей раз Монтень мог читать в книге, написанной испанцем и притом с явно апологетической целью, описание кровавого порабощения и массового истребления беззащитных народов, описание чудовищных злодеяний, которые превосходили самое изощренное воображение. И Монтень дал волю охватившему его возмущению. Полный негодования, Монтень сообщает, как однажды испанские колонизаторы «сожгли здесь на одном костре 460 живых людей… простых пленников». «Эти рассказы исходят от них самих, — восклицает Монтень, имея в виду Гомару, — ибо они не только признаются в них, но проповедуют и публикуют их». С беспощадным сарказмом развенчивает Монтень ложную военную славу конкистадоров. Если горсти людей было достаточно для завоевания Мексики, то не потому ли, что противостоявшие конкистадорам племена были почти безоружны, не имея другого оружия, «кроме луков, камней, палок и деревянных щитов». Тем не менее они были гораздо храбрее своих поработителей и обнаруживали поразительное мужество, умирая в ужасных мучениях. И так как превосходства более совершенного оружия испанских конкистадоров оказалось все же недостаточно, — продолжает Монтень, — то были пущены в ход вероломство и коварство; их захватили врасплох под видом дружбы, используя их доверчивость. Никакое религиозное рвение, никакие законы войны, — заявляет Монтень, — не могут оправдать «эту бойню, эту охоту на людей, как на диких зверей, не щадившую никого, кого только могли достигнуть огонь и меч» [907].
Ознакомившись с тем, как вели себя европейские колонизаторы в Новом Свете, Монтень не мог молчать, узнав об этих преступлениях, и один из очень немногих в XVI в. смело высказал свой гневный протест против разбойничьего порабощения, и истребления целых народов.
Внимание Монтеня к вновь открытым народам Нового Света было привлечено также тем, что они живут еще под властью простых законов природы. В противовес схоластам, настаивавшим на греховности природы, Монтень доказывал, что быть ближе к природе и подчиняться ее законам, значит жить подлинно нравственно. Но эту же близость к матери-природе, как выражается Монтень, подчинение ее естественным законам, столь ценимое Монтенем, он находит не только у народов Нового Света. Эти свойства в высшей степени присущи простым людям — ремесленникам, крестьянам, которые так просто и мудро относятся к жизни и смерти. «Посмотрите, — призывает Монтень, — на бедняков; они не знают ни Аристотеля, ни Катона, никаких примеров и наставлений, между тем природа извлекает из них ежедневно образцы постоянства, более чистые и прочные, чем те, которые мы так тщательно изучаем в школе… Работник, вскопавший мой сад, сегодня утром похоронил своего отца либо сына. Даже имена, которыми они обозначают болезни, ослабляют и смягчают жестокость их. Чахотку они называют кашлем, дизентерию — расстройством желудка, плеврит — ознобом. И, давая им такие мягкие названия, они легче переносят их. Эти болезни должны быть уж очень тяжелыми, чтобы прерывать их обычную работу. Они ложатся в постель лишь для того, чтобы умереть»
