Кони за окном - [5]

Дочь(соглашаясь на один из их старых ритуалов). Ладно. Рассказывай.

Отец. Я не стану рассказывать, если ты не будешь задавать вопросы.

Дочь. Расскажи, как ты познакомился с мамой.

Отец(капризничая). Я не стану ничего рассказывать. Это ни к чему. Не хочу, чтобы ты об этом знала.

Дочь. Ну папочка, ну пожалуйста, расскажи, как ты познакомился с мамой…

Отец. Очень просто. Я увидал ее в бакалейной лавке. Она покупала там банки с повидлом.

Дочь. Сколько?

Отец. Пятнадцать штук.

Дочь. Зачем ей было столько повидла?

Отец. Именно этот вопрос я ей и задал. Я догнал ее на улице и спросил: «Мадемуазель, что вы собираетесь делать с таким количеством повидла?»

Дочь. А она?

Отец. Она смерила меня таким взглядом, будто я крыса из крыс, мерзкий таракан, гнусный маньяк.

Дочь. А ты?

Отец. Я был сержантом!

Дочь. А она?

Отец. Она села в трамвай. Я за ней. Через шесть недель мы поженились. А еще через шесть недель началась война. Великая война.

Дочь. Великая война…

Отец(безнадежно). Нет, нет, нет! Задавай вопросы!

Дочь. Вы победили?

Отец. Черт! Эти сволочи разбили нас в последний момент. Но это неважно. Все равно нас было больше и мы были лучше обучены. В наши дни военная подготовка уже не та что раньше. Не подготовка, а чушь собачья. И все вокруг только и делают, что ворчат… Даже кондукторы в трамваях ворчат… Они все посходили с ума… им всем не хватает подготовки…

Дочь. Идем, полежи немного. Так будет лучше для твоего кресла… Иногда пружины нужно отпускать.

Отец(в трансе). Я тебе уже показывал свой почетный крест с двумя перекладинами? Знаешь, как сложно было в то время заслужить крест с двумя перекладинами? Теперь-то такие кресты всем раздают…

Дочь. Хочешь, я выключу лампу? У тебя глаза болят. С больными глазами сложней уснуть.

Отец. Я тебе уже показывал свой крест с тремя перекладинами? Знаешь, как сложно было в то время заслужить крест с тремя перекладинами? Теперь-то такие кресты всем раздают.

Дочь. Хочешь, я сниму с тебя ботинки? Нехорошо спать в ботинках. Они тяжелые, они тянут тебя ко дну.

Отец. Я тебе уже показывал свой крест с четырьмя перекладинами? Знаешь, как сложно было в то время заслужить крест с четырьмя перекладинами? Всего десять человек выжили в сражении при Трапезунде, и только один получил крест с четырьмя перекладинами. (Задыхаясь от возмущения.) Почему? Почему? Почему?

Дочь. Идем, папа, хватит… дай мне свои кресты, я уберу их в шкаф.

Отец. Не дам! Оставь меня в покое! Я буду спать в них!

Дочь. Ты подхватишь насморк. Когда-нибудь ты простынешь с таким количеством железа на груди.

Отец. Ты, правда, злая. Об этом я тоже расскажу мадам Хильде… Завтра же к ней пойду…

Дочь. Смотри какие у тебя дыры в одежде из-за этих крестов.

Отец. Знаешь, как мне удалось спастись в сражении при Трапезунде? Знаешь? Откуда тебе знать? Ничего ты не знаешь.

Она приносит стул и ставит его рядом с отцом.

Дочь. Ты знаешь, что я знаю.

Отец. Нет, нет, нет! Задавай вопросы.

Она приносит таз и ставит его на стул.

Дочь. Ладно, как?

Отец. Вплавь.

Она ищет кувшин, подходит к крану, наполняет кувшин горячей водой. Наливает воду в таз.

Дочь. Вплавь?

Отец. Да, черт возьми! Я всю ночь плавал среди рыхлых раздувшихся трупов. Сегодня я взглянул на реку… И мне показалось, на ней все еще качаются тени.

Она встает на колени перед отцом.

Отец(по-прежнему глядя в пустоту, моет волосы дочери). Иди сюда, Изабелла, я научу тебя плавать. Сначала нужно привыкнуть к воде. И к воздуху. И к огню. И к земле. Потому что ты должна научиться плавать где угодно, даже в этом перевернутом с ног на голову мире. Видишь, какими хрупкими стали обычные вещи в наши дни, такими хрупкими… Все потому, что им не хватает согласованности, понимаешь? А без этого невозможно удержаться на плаву. Видишь, как все тонет, видишь, как нас засасывают водяные часы. Ты должна оставаться на плаву, ты это знаешь… У тебя есть вода?

Отец перебирает мокрые волосы дочери. Время от времени окунает ее голову в таз. Она послушно соглашается со всеми капризами отца.

Дочь. Целый кувшин.

Отец. Чистый?

Дочь. Да.

Отец. Глубокий?

Дочь. Да.

Отец. В нем темно?

Дочь. Да.

Отец. Ты боишься темноты, Изабелла?

Дочь. Нет.

Отец. Это хорошо. Самое худшее для пловца — бояться черной воды.

Дочь. Я не боюсь воды. Я боюсь воздуха. Скажи, папа, в воде есть воздух?

Отец. Дитя мое, мы не можем этого знать наверняка. Нужно выпить всю воду в кувшине. Тогда ты узнаешь, есть ли в ней воздух.

Дочь. Я не хочу столько пить.

Отец. Нужно выпить всю воду там, где ты собираешься плавать. Только так можно стать хорошим пловцом.

Дочь(вдруг устав, встает). Уже поздно. Хочешь, я закрою шторы? Иначе дом заполонят насекомые.

Дочь катит кресло-каталку к двери. Свет приглушается.

Отец. Нет! Еще… Еще… Еще… (Эхо его голоса в коридоре.) Ты выпила воду? Теперь ты должна подождать… Это самое лучшее, что ты можешь сделать… Умеющий ждать спасется… Когда ты ждешь, твой мозг отдыхает… Кто отдохнул, тому легче ждать… Чем лучше ты отдохнул, готовя себя к ожиданию, тем легче смотришь на вещи… Но ждать… лучше в одиночестве… Мадам Хильда не хотела ждать в одиночестве… Мадам Хильда не хотела ждать в одиночестве, это ускорило ее конец… Кто не умеет ждать в одиночестве, тот не достоин ожидания… Лучше всего ждать в темноте… Спасется имеющий черные бархатные шторы… он может ждать в темноте когда угодно… когда угодно…