Кони за окном - [6]
Слышно, как внизу открылась дверь. Вверх поднимаются чьи-то шаги. Дочь со свечой в руке встречает Посыльного. Тот вносит совершенно раздавленное кресло-каталку и букет цветов.
Посыльный. Надеюсь, я вам не помешал…
Дочь(ставит свечу на стол). Нисколько. Хотя я не знаю, о чем с вами говорить.
Посыльный. Как? Вы ничего не помните?
Дочь(сушит волосы над пламенем свечи). Нет… но, быть может, это из-за того что теперь вечер, в этот час я всегда чувствую себя тревожно… а это, быть может, из-за света, в этот час свет колеблется по углам… а это, я уверена, из-за сумерек… Ночь всегда опускается так тихо, что я чувствую, как моя кожа сдавливает все тело…
Посыльный(с сомнением). Вот как?
Дочь. Но все равно заходите… Можете сесть на чемодан.
Посыльный. Спасибо, мадемуазель. (Украдкой прячет букет в чемодан, забитый цветами). Какой удобный чемодан.
Дочь. Вы уверены, что не ошиблись адресом?
Посыльный. О, нет, со мной такого не бывает. Более того, вы сами просили навещать вас время от времени.
Дочь. Правда? Хотя, в самом деле, ваша манера общения мне о чем-то говорит.
Посыльный. Конечно, я бы никогда не пришел сам.
Дочь. Что за странную вещь вы принесли?
Посыльный(приближается, галантно берет свечу и держит его таким образом, чтобы Дочери было удобней сушить волосы.) — Мадемуазель, это долгая история…
Дочь. Кажется, я узнаю вашу манеру общения.
Посыльный. Вам нравится моя манера общения?
Дочь. Да. Когда я слышу ваш голос, мне кажется, я в безопасности.
Посыльный. Потому что я умею поднимать настроение. Умею сближаться с людьми. Может, нам перейти на «ты»? Вы уже общались с кем-нибудь на «ты»?
Дочь. Да, в детстве… У меня был кролик…
Посыльный. Нет смысла откапывать воспоминания. Давайте лучше поговорим о настоящем… Знаете, я полковой посыльный.
Дочь. Я знаю. Отец каждый вечер рассказывает мне о сражении при Трапезунде. Может, и вы там были?
Посыльный. Больше ни слова о Трапезунде. Я только что оттуда.
Дочь. Из Трапезунда?
Посыльный(освещает свечой ботинки). Посмотрите на мои ботинки: на них еще грязь не засохла. (Освещает лицо.) А теперь посмотрите мне в глаза: по виду я человек… но я уже не человек… Я видел ужасные вещи… мои глаза прокляты навечно. (Дует и гасит свечу.) Мертвые засели в моем мозгу…
Дочь. А мой отец? (Открывает шкаф, в котором красуются сотни банок с фруктовым пюре. Странный свет освещает ее лицо, как будто лучи исходят из банок.) Что вам о нем известно?
Посыльный. Ваш отец выжил в сражении.
Дочь(ищет что-то среди банок с пюре; всякий раз, когда она передвигает банку, лучи меняют цвет и яркость). Он выжил? Слава пресвятой Деве Марии…
Посыльный. Да, мадемуазель, он выжил. Я рад сообщить вам эту добрую весть. Ваш отец настоящий герой, только поэтому он и выжил.
Дочь(достает банку и закрывает шкаф). Хотите абрикосовых косточек?
Посыльный(шепотом, продолжая свою идею). К сожалению, в пути с ним случилось большое несчастье…
Дочь. Что вы хотите этим сказать? В каком пути? На каком таком пути?
Посыльный(берет абрикосовую косточку, раскусывает ее зубами и выплевывает несъедобную часть). На обратном, разумеется. От одиночества он тронулся умом.
Дочь. Что значит тронулся умом?
Посыльный(повторяет тот же трюк с абрикосовой косточкой). Свихнулся!
Дочь. Но почему, почему он возвращался один?
Посыльный. Потому что он один уцелел.
Дочь. Не понимаю.
Посыльный. Правда, еще была лошадь…
Дочь. Ничего не понимаю. Я думаю, во всем виноват воздух… В этот вечерний час он слишком сильно давит на нас.
Посыльный. Успокойтесь, мадмуазель. Если хотите, можем поговорить о чем-нибудь другом.
Дочь. Нет. Лучше попробуйте пустить воду.
Посыльный(открывает кран). Воды нет.
Дочь. Откройте кран до конца.
Посыльный. Открыл, все равно ничего.
Дочь. Оставьте кран открытым. Так спокойней. Теперь я вас слушаю.
Посыльный. Знаете, что такое дорога… Чем она длинней, тем тяжелее одиночество… а обратный путь всегда чертовски долог… Видите ли… (выплевывает кусок косточки.) Война для вашего отца была сущей безделицей… но одиночество на обратном пути его доконало… И потом, в тот раз его неотступно преследовала лошадь…
Дочь. Лошадь? Его же лошадь?
Посыльный. Никто не знает, чья это была лошадь. И как она уцелела. Зато доподлинно известно, что лошадь неотступно следовала за ним. Она беспощадно преследовала его день за днем, ночь за ночью… Настоящий кошмар… (Он раскусывает последнюю абрикосовую косточку и вздыхает с облегчением.) Представляете, как это страшно — все время слышать ее фырканье за спиной.
Она открывает шкаф, чтобы поставить в него пустую тарелку. Банки исчезли. На полках теперь сотни «крестов» с двумя, тремя, четырьмя, пятью, шестью и так далее перекладинами. Пустую тарелку некуда поставить. После нескольких попыток Дочь сдается.
Дочь. Да, это ужасно. Вы принесли ужасную новость. Теперь я весь вечер буду переживать.
Посыльный. Вот и все. Между нами говоря, лошадь тоже неважно себя чувствует. По-моему, она тоже в некотором роде немножко… того, разумеется, в той мере, в какой это бывает… у животных… В конце концов… Оставим это… Наш полк преподносит вам это прекрасное кресло-каталку, которое, правда, нуждается в легкой починке, но зато это очень мягкое кресло…. Ваш отец будет прекрасно себя в нем чувствовать до самого конца…
…Как-то утром саксофонист, явно перебравший накануне с вином, обнаруживает в своей постели соблазнительную таинственную незнакомку… Такой завязкой мог бы открываться бытовой анекдот. Или же, например, привычная любовная мелодрама. Однако не все так просто: загадочная, нежная, романтическая и в то же время мистическая пьеса Матея Вишнека развивается по иным, неуловимым законам и таит в себе множество смыслов, как и вариантов прочтения. У героя есть только девять ночей, чтобы узнать странную, вечно ускользающую девушку — а вместе с ней и самого себя.
Матей Вишнек (р. 1956), румынско-французский писатель, поэт и самый значительный, по мнению критиков, драматург после Эжена Ионеско, автор двадцати пьес, поставленных более чем в 30 странах мира. В романе «Синдром паники в городе огней» Вишнек уверенной рукой ведет читателя по сложному сюжетному лабиринту, сотканному из множества расходящихся историй. Фоном всего повествования служит Париж — но не известный всем город из туристических путеводителей, а собственный «Париж» Вишнека, в котором он открывает загадочные, неведомые туристам места и где он общается накоротке с великими тенями прошлого — как на настоящих Елисейских полях.
Номер открывает роман румынского драматурга, поэта и прозаика Матея Вишнека (1956) «Господин К. на воле». Перевод с румынского (автор известен и как франкоязычный драматург). Вот, что пишет во вступлении к публикации переводчица Анастасия Старостина: «У Кафки в первых строках „Процесса“ Йозефа К. арестовывают, у Вишнека Козефа Й. выпускают на волю. Начинается кафкианский процесс выписки из тюрьмы, занимающий всю книгу. „Господин К. на воле“, как объясняет сам Матей Вишнек, это не только приношение Кафке, но и отголоски его собственной судьбы — шок выхода на свободу, испытанный по приезде в Париж».
Пьеса одного из американских драматургов XX века посвящена значительной для истории США личности — белому аболиционисту Джону Брауну, убежденному стороннику насильственного изменения общества. Накануне войны между Севером и Югом он возглавил партизанский отряд колонистов — противников рабства, в результате неудачного рейда на арсенал города Харперс-Ферри был схвачен и казнен.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Мини, Саммари: Пит подумал, что будет, если Тони его найдёт. Что он вообще сделает, когда поймёт, что подопечный попросту сбежал? Будет ли просить полицейских его найти или с облегчением вздохнёт, обрадованный тем, что теперь больше времени может посвятить Рири? В последнее очень не хотелось верить, Питер хотел, чтобы их разговор о его проступке состоялся, хотел всё ещё что-то значить для Старка, даже если совсем немного.
![История западной окраины [=Вестсайдская история]](/storage/book-covers/4f/4f8b6b29481259768ef776f230a755de11a1c682.jpg)
Мысль о создании пьесы о современных Ромео и Джульетте зародилась у группы американских театральных деятелей — еще в 1949 г. В 1950-х гг. усилилась эмиграция пуэрториканцев в Америку. Часть американской молодежи встретила их враждебно. Этот антагонизм, не раз приводивший к серьезным столкновениям, и был положен авторами в основу произведения «История западной окраины» («Вестсайдская история»). Пьеса написана Артуром Лорентсом, стихи — молодым поэтом Стефаном Сондгеймом, музыка — композитором Леонардом Бернстайном, а постановка и танцы осуществлены Джеромом Робинсом. В августе 1957 г.
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.