Кони за окном - [2]
Сын. Повозка готова. Скоро наступит ночь.
Тяжелыми шагами он бредет к двери. Ноги босые.
Мать(говорит все громче, ускоряя ритм). Постой! Шарф! Шарф должен быть длинным и узким. Только так им можно укутать шею… Воротник должен быть мягким и теплым… Никогда не разговаривай, повернувшись против ветра… Никогда не поднимай указательный палец к небу. Никогда не стучи кулаком по столу. Не загибай углы игральных карт, не комкай бумажные деньги… Не ходи голыми ногами по цементу… Не спи с открытым ртом. Если увидишь во сне жабу, немедленно просыпайся… (Отчаянно цепляется за сына.) Пиши мне каждый день по открытке. Береги локти и колени, никогда больше не думай о лошади с черным пятном… Не приближайся к лошадям. Никогда не гладь их… Это они заняли скотобойню… Постой! Вот тебе деньги, возьми, только не храни их в одном кармане…
Сын(вместо прощания). Мама, у меня карманы зашиты…
Сын уходит, таща за собой чемодан. Он забыл ботинки. Мать хватает их и спешит к окошку.
Мать(взволнованно). Постой… Постой…
Она бросает ему ботинки, сначала один, потом другой. В это время раздается громкий стук в дверь. Обессиленная, Мать направляется к двери и открывает ее.
Входит Посыльный, любезный и жизнерадостный, с большим букетом гвоздик. Через шею перекинуты ботинки, которые Мать выбросила в окно.
Посыльный. Рад вас приветствовать, Мадам, позвольте преподнести вам эти цветы.
Мать. Что это за цветы?
Посыльный. Гвоздики. Я собственноручно собрал их в саду казармы.
Мать. Спасибо. Прошу вас, положите их куда-нибудь подальше. От запаха гвоздик меня тошнит.
Посыльный. На стол?
Мать. Лучше в чемодан.
Посыльный открывает чемодан, который уже забит гвоздиками. Запихивает свой букет туда же, закрывает чемодан — щелк! щелк! — и садится сверху.
Мать. Можете посидеть на чемодане, если хотите.
Посыльный. Благодарю вас, Мадам, мне в самом деле нужно отдохнуть.
Мать. Скажите… это вы человек с повозкой?
Посыльный(время от времени щелкая замками чемодана, щелк! щелк!). Да, мадам, человек с лошадью — это я.
Мать. Значит, это вы бродили сейчас под окном.
Посыльный. Да, мадам, это были мы.
Мать. Вы считаете, это правильно — оставлять лошадь под дождем? По-моему, ни одно животное кроме рыбы нельзя держать под дождем.
Посыльный. Я так рад с вами поговорить. Знаете, тут стоит наш полк. Я часто проезжал под вашим окном. Мы все думаем, что окна дают уникальную возможность войти в контакт с реальностью.
Мать. Вы пришли сообщить мне плохие новости, так ведь?
Посыльный(щелк! щелк!). Да, мадам, даже не знаю, с чего начать.
Мать. Что-то с моим сыном?
Посыльный. Да, мадам. Меня отправили, чтобы вас к этому подготовить. А ведь совсем непросто к этому подготовить психологически. Поставьте себя на мое место… Некоторые, сообщая плохие новости, режут по живому. Но только не я, мадам, я привык действовать тонко и с чувством такта. Мне всегда удается донести самые страшные новости самым деликатным образом. Ни разу в жизни я не проваливал свою миссию. Благодаря моим сдержанным доброжелательным приемам, многие люди остались мне признательны навек. Я сэкономил им, если можно так выразиться, тысячи слезинок… Несколько раз мне даже удалось в самые тяжелые моменты пробудить самую чистую надежду и желание жить. Вот и сейчас, если бы я знал, с чего начать, мы с вами могли бы поболтать в теплой непринужденной атмосфере… Если бы вы знали, сколько света принес я людям благодаря своему редкому мастерству… Я со многими подружился… И во многие дома я потом с удовольствием возвращался…
Мать. Господи, скажите, мой сын, он умер?
Посыльный(щелк! щелк!). Да, мадам. Поймите, я хорошо знаю человеческую душу. Я отлично умею выбрать тот единственный момент, когда могу позволить себе дотронуться до раны. Поверьте, никто в мире не способен дотронуться до раны бережней меня. Несколько раз я даже устраивал самые настоящие представления, я дотрагивался до раны так нежно, что она почти на глазах затягивалась.
Мать(в отчаянии, отвернувшись к шкафу). Он умер… Он умер…
Посыльный. Пожалуй, я открою вам все… Да, все… потому что мой величайший секрет — это мое умение разделить страдание другого. Потому что у меня огромная… нечеловеческая… способность к страданию. Когда я приношу страшную весть, страдание на моем лице производит такое глубокое впечатление, что убитые горем люди первыми кидаются меня утешать. Взгляните на меня, мадам, вы видите мое жалкое состояние… босые ноги… мокрые ботинки… а все потому что я, мадам, потому что я никогда не оставляю ботинки грязными на ночь…
Мать. О! Замолчите… Замолчите… (Сморкается.) Как можете вы так легко об этом говорить.
Посыльный. Вы правы, мадам, тысячу раз правы, это преступление — оставлять ботинки грязными на ночь. Грязь все разъедает, все убивает, все уничтожает. (Пауза.) Я где-то совершил ошибку? Я что-то упустил? Мне очень жаль… Возможно, я переставил местами пару предложений… но в принципе, мои слова должны были вас совершеннейшим образом успокоить… Да… В принципе, мы сейчас уже должны были бы говорить о чем-нибудь постороннем… Знаете, у меня было трудное и несчастливое детство.
Мать(бродит как призрак)
…Как-то утром саксофонист, явно перебравший накануне с вином, обнаруживает в своей постели соблазнительную таинственную незнакомку… Такой завязкой мог бы открываться бытовой анекдот. Или же, например, привычная любовная мелодрама. Однако не все так просто: загадочная, нежная, романтическая и в то же время мистическая пьеса Матея Вишнека развивается по иным, неуловимым законам и таит в себе множество смыслов, как и вариантов прочтения. У героя есть только девять ночей, чтобы узнать странную, вечно ускользающую девушку — а вместе с ней и самого себя.
Матей Вишнек (р. 1956), румынско-французский писатель, поэт и самый значительный, по мнению критиков, драматург после Эжена Ионеско, автор двадцати пьес, поставленных более чем в 30 странах мира. В романе «Синдром паники в городе огней» Вишнек уверенной рукой ведет читателя по сложному сюжетному лабиринту, сотканному из множества расходящихся историй. Фоном всего повествования служит Париж — но не известный всем город из туристических путеводителей, а собственный «Париж» Вишнека, в котором он открывает загадочные, неведомые туристам места и где он общается накоротке с великими тенями прошлого — как на настоящих Елисейских полях.
Номер открывает роман румынского драматурга, поэта и прозаика Матея Вишнека (1956) «Господин К. на воле». Перевод с румынского (автор известен и как франкоязычный драматург). Вот, что пишет во вступлении к публикации переводчица Анастасия Старостина: «У Кафки в первых строках „Процесса“ Йозефа К. арестовывают, у Вишнека Козефа Й. выпускают на волю. Начинается кафкианский процесс выписки из тюрьмы, занимающий всю книгу. „Господин К. на воле“, как объясняет сам Матей Вишнек, это не только приношение Кафке, но и отголоски его собственной судьбы — шок выхода на свободу, испытанный по приезде в Париж».
Пьеса одного из американских драматургов XX века посвящена значительной для истории США личности — белому аболиционисту Джону Брауну, убежденному стороннику насильственного изменения общества. Накануне войны между Севером и Югом он возглавил партизанский отряд колонистов — противников рабства, в результате неудачного рейда на арсенал города Харперс-Ферри был схвачен и казнен.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Мини, Саммари: Пит подумал, что будет, если Тони его найдёт. Что он вообще сделает, когда поймёт, что подопечный попросту сбежал? Будет ли просить полицейских его найти или с облегчением вздохнёт, обрадованный тем, что теперь больше времени может посвятить Рири? В последнее очень не хотелось верить, Питер хотел, чтобы их разговор о его проступке состоялся, хотел всё ещё что-то значить для Старка, даже если совсем немного.
![История западной окраины [=Вестсайдская история]](/storage/book-covers/4f/4f8b6b29481259768ef776f230a755de11a1c682.jpg)
Мысль о создании пьесы о современных Ромео и Джульетте зародилась у группы американских театральных деятелей — еще в 1949 г. В 1950-х гг. усилилась эмиграция пуэрториканцев в Америку. Часть американской молодежи встретила их враждебно. Этот антагонизм, не раз приводивший к серьезным столкновениям, и был положен авторами в основу произведения «История западной окраины» («Вестсайдская история»). Пьеса написана Артуром Лорентсом, стихи — молодым поэтом Стефаном Сондгеймом, музыка — композитором Леонардом Бернстайном, а постановка и танцы осуществлены Джеромом Робинсом. В августе 1957 г.
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.