Коммунизм и преодоление разделения между умственным и физическим трудом - [21]

Человек становится одновременно и тем и другим, а по отдельности ни тем, ни другим. Если, например, один из рабочих ленинградского объединения «Электросила» является слесарем и в то же время педагогом (преподает историю в школе), то он уже в определенной мере преодолел одну из основных форм общественного разделения труда между людьми. Он слесарь и учитель одновременно, значит в отдельности ни тот, ни другой, т. е. его нельзя отнести ни к одной какой–либо определенной социальной или профессиональной группе людей.

Нечто подобное, а не сверхестестненное, предполагается уничтожением разделения труда между людьми. Различия же педагогической деятельности и труда на производстве безусловно останутся, и никто еще из людей не покушался на их ликвидацию. Приписывать кому–нибудь подобные попытки — результат недоразумения. Нельзя же в самом деле думать, что есть люди, утверждающие, будто преодоление разделения труда возможно лишь тогда, когда человек станет преподавать все существующие науки и работать по всем производственным специальностям. А вот заниматься одновременно и производством материальных благ и духовным творчеством должны в конечном счете все трудоспособные члены развитого коммунистического общества.

Не соглашаясь с такой перспективой, сторонники сохранения разделения труда между людьми в качестве одного из аргументов приводят так называемый принцип выбора работы «по душе» или принцип «любимой» работы. В литературе часто можно встретить утверждение, согласно которому всестороннее развитие человека нужно не для того, чтобы он перестал быть подчиненным разделению труда, а лишь для того, чтобы каждый смог выбрать вид труда «по душе». Правда, обычно сразу же делается оговорка: работа «по душе» не исключает возможности заниматься и другими видами деятельности. Эту оговорку можно понять в том смысле, что каждый хотя и выбирает труд «по душе», должен выполнять еще и другие работы, которые, видимо, ему уже будут не «по душе».

Между прочим, многие наши философы и экономисты полагают, что при коммунизме каждый станет заниматься только любимой работой, т. е. такой, которая соответствует его природным способностям. Этот принцип выдают за черту коммунистического отношения к труду и всячески его пропагандируют, сознавая к тому же, что он может быть использован для отрицания возможности устранения разделения труда между разными работниками. «Каждый член общества, — указывает И. С. Судеревский, — будет добросовестно и сознательно выполнять свое любимое дело, тем самым проявляя заботу о всех, как и все заботятся о нем». [60]

При ближайшем рассмотрении принципа «любимой» работы оказывается, что в нем ничего собственно коммунистического нет. Такой взгляд — следствие воздействия существующего разделения труда на теоретическое сознание людей и по сути своей внутренне направлен против признания необходимости всестороннего развития личности. Указанный принцип отражает состояние разделенного труда и порожден им. Если, например, у 100 научных работников спросить, соответствует ли выполняемая ими работа склонностям каждого и является ли любимой, то большинство наверняка ответит утвердительно. И это вполне объяснимо. В условиях разъединенного труда человек не имеет возможности всесторонне развить свои способности и часто не подозревает даже, какие способности у него есть, поскольку для их выявления он должен быть разносторонне развитым. Поэтому и получается, что однажды выбранная работа кажется ему наиболее соответствующей его склонностям и, следовательно, самым любимым занятием.

Как известно, К. Маркс одобрительно относился к высказываниям А. Смита о том, что различие в природных способностях людей, их занятиях, соответствующих этим различиям, — не причина, а скорее следствие разделения труда. Такой принцип применим и к капиталистической эпохе. «Разъединение различных частей труда, — писал К. Маркс, — предоставляющее каждому возможность заняться той специальностью, к которой он чувствует наибольшую склонность, — это разъединение, начало которого г-н Прудон относит к первым дням существования мира, существует только в современной промышленности, при господстве конкуренции». [61]

Для коммунистического общества этот старый принцип не подходит. В самом деле, если каждый станет заниматься только своим любимым видом труда, то у одного таковым окажется духовная деятельность в искусстве, а у другого — производительная работа на заводе. И все, следовательно, останется по-прежнему с той лишь разницей, что интеллигенция будет формироваться из «любящих» умственные занятия, а рабочие — из «любящих» труд на заводе.

В этой связи напомним, что основоположники марксизма–ленинизма подлинно коммунистическим считали отношение к труду как к первой жизненной потребности. Ф. Энгельс резко критиковал Е. Дюринга, полагавшего, будто будущая «хозяйственная коммуна», не уничтожая разделения труда между людьми, совершит переворот, как только станут приниматься во внимание личные способности человека. По Дюрингу, отмечал Ф. Энгельс, каждая личность должна отдаваться исключительно одному роду деятельности, выбор которой, наряду с учетом личных способностей, покоится на личной склонности и на удовольствии, получаемом данной личностью от занятий именно этим, а не другим видом труда. Ф. Энгельс по этому поводу заметил: все остается по–старому с одним лишь отличием — теперь человек ликует и получает удовлетворение от того, что он занимается именно этим видом деятельности, т. е. человек настолько уродуется, что радуется своему порабощению своей свободно выбранной, единственной, но любимой работой.