Золотое колесо - [19]

Шрифт
Интервал

— Ацыкь! Ацыкь! Меток был покойный Савлак, клянусь кузней!

— Не должен мужчина, вообще… Не признаю я…

— У дяди это — пережитое… Дядя прав!

А когда встали из-за стола и вышли на улицу, еще с полчаса прощались и благодарили хозяйку за хлеб и соль.

— Коров до затмения подоите, родные, — напомнила она им на прощание.

О звездопаде

Могеля забирал на ночлег Платон. Парень еще раз вспомнил про своих птиц, но понадеялся, что умная собака все сделает как надо. Когда вышли на проселочную дорогу, старик звонким голосом прокричал, чтобы они добирались до дому спокойно и умно. Платон жил рядом, его забор начинался сразу за кукурузным полем, принадлежавшим старику, только, чтобы не идти по росе, надо было сделать небольшой крюк; Кесоу — двумя усадьбами дальше. Но они поблагодарили старика и пообещали, что будут благоразумными.

— Настоящий абхазский старец! — восторженно произнес Могель.

— Отличный старик, — подтвердил Кесоу.

— Твой дед был не хуже, своим трудом жил, — наставительно, но без горячности напомнил племяннику Платон.

— Да, Ламшац был старик что надо! — согласился Кесоу.

— Тебе не положено произносить имя своего покойного деда, — заметил ему дядя, на что Кесоу миролюбиво согласился:

— Прости, дядя, выпил я лишнего!

— Что, бичо?[18] Почему нельзя? — спросил Могель у Кесоу.

Его интересовало все.

— Этнография, — коротко ответил Кесоу. Дядя покосился при этом слове, он не знал его значения.

Шли медленно и молчали. Было тихо, только скрипела арба и жевали буйволы. Стояла одна из тех южных ночей, когда, вглядываясь в небо, усеянное такими близкими, цветушими звездами, хочется верить не в лирическое — не в то, что над нами много планет и солнц, — а в старый ясный эпос: единая земля стоит на роге быка и звездное небо — опрокинутый чан, каким оно и видится, а на краю земли, откуда через золотые ворота первый охотник Хатт из рода Хаттов проник в ночные чертоги солнца, там стоит олень, один рог которого врос в землю, другой — в небо.

— Самая пора с арканом за семь рек! — воскликнул Кесоу.

Могель не понял, что это значит. Зато отлично понял Платон: это значило, что самая пора выходить конокраду на дело. Он невольно вообразил себе опушку леса, выглядывающую из опушки потаенную поляну, где одинокое дерево, а под ним табун, а из табуна высвечивает желанный жеребец, а тут сверчки, а на сердце тревожно!.. Да что уж говорить, зря сердце растравлять!.. Но чу! Платон нахмурился. И забормотал: «Что это племянник все подначивает меня?! Да я его сейчас отчитаю за то, что при постороннем такие речи ведет!..»

— Мы на это не способны, — продолжал Кесоу. — А Батал в свое время был джигит что надо.

Платон опять запутался.

— Наш отец был труженик! — гордо пробормотал он.

— Дядя, — заговорил Кесоу с подозрительным волнением в голосе. — А дед наш в быту был строгий, не так ли?

— Во всем, что касается обычаев, покойный бывал строг, вообще, — насторожился Платон.

— И вам, сыновьям, заказано было сидеть с ним за одним столом?

— А как можно сидеть за одним столом со старшим? Разве правильно это? — Платон успокоился и вернулся к сумрачно-нравоучительному тону. — Младшим в нашей семье ставили отдельный стол.

— И ни разу — ни разу! — так и не пришлось тебе сидеть и обедать с нашим дедом! — воскликнул Кесоу с грустью в голосе.

Платон задумался. Потом произнес:

— В последние годы перед кончиной твой дед как-то сказал мне и твоему отцу: «Сыновья мои, пока нет никого постороннего, поужинаем по-семейному; садитесь со мною за стол, хочу выпить с вами стакан; уж не жить мне долго».

Голос его дрожал от волнения, хотя он и немного играл, конечно. Волнение, вызванное святостью воспоминаний, — это необходимо. Образу старца не соответствовало только то, что шаг у него был нетвердый. Это было тем более очевидно, чем более Платон старался шагать ровнее.

— И где сидел наш дед? — благоговейно допрашивал Кесоу.

— Ты же знаешь наш большой дубовый стол на кухне. Он сидел, отец наш, белый-белый, как ангел, в голове стола.

— А вы с отцом? — Зачем тебе все это? — насторожился было Платон, но племянник его успокоил:

— Хочу себе представить картину. Ты же знаешь, дядя, какой я дотошный.

— Да, ты — дотошный, — успокоился дядя. — Это наше фамильное, мы пытливые. Да. Отца твоего он посадил одесную. А я все же застеснялся и сел на самом краю.

Рассказывая, Платон смешно разводил руками, словно мысленно поправлял стулья под сидевшими за тем столом.

— А как он ел, светлой памяти наш дед?

— Как он мог есть? Что за вопрос?

— Неужто ты это не запомнил, дядя!

— Я все помню. Что ты имеешь в виду?

— Наверное, быстро-быстро ел, двумя руками, чтобы поскорее насытиться и бежать в поле?

«Вообще! — Платон был возмущен. — Что ты сделаешь с этим пострелом! Изощренно подначивает, подкалывает — и всё тут! Другие возвеличивают своих старших, а эти — что братнины сынки, что мои!» — клокотал он от обиды. Он даже ни слова не произнес в возражение. Еще мингрельского парня стыдился, что всё это при нем. «Отец был действительно жаден до полевых работ, но об этом и так все говорят, зачем мы новыми анекдотами еще больше способствуем, вообще!» — немотствовал он сумрачно.


Еще от автора Даур Зантария
Енджи-ханум, обойденная счастьем

Прелестна была единственная сестра владетеля Абхазии Ахмуд-бея, и брак с ней крепко привязал к Абхазии Маршана Химкорасу, князя Дальского. Но прелестная Енджи-ханум с первого дня была чрезвычайно расстроена отношениями с супругом и чувствовала, что ни у кого из окружавших не лежала к ней душа.


Рассказы и эссе

В сборник рассказов и эссе известного абхазского писателя Даура Зантарии (1953–2001) вошли произведения, опубликованные как в сети, так и в книге «Колхидский странник» (2002). Составление — Абхазская интернет-библиотека: http://apsnyteka.org/.


Судьба Чу-Якуба

«Чу-Якуб отличился в бою. Слепцы сложили о нем песню. Старейшины поговаривали о возведении его рода в дворянство. …Но весь народ знал, что его славе завидовали и против него затаили вражду».


Витязь-хатт из рода Хаттов

Судьба витязей из рода Хаттов на протяжении столетий истории Абхазии была связана с Владычицей Вод.


Кремневый скол

Изучая палеолитическую стоянку в горах Абхазии, ученые и местные жители делают неожиданное открытие — помимо древних орудий они обнаруживают настоящих живых неандертальцев (скорее кроманьонцев). Сканировано Абхазской интернет-библиотекой http://apsnyteka.org/.


Рекомендуем почитать
Девочка из Пентагона

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Закрытая книга

Перед вами — книга, жанр которой поистине не поддается определению. Своеобразная «готическая стилистика» Эдгара По и Эрнста Теодора Амадея Гоффмана, положенная на сюжет, достойный, пожалуй, Стивена Кинга…Перед вами — то ли безукоризненно интеллектуальный детектив, то ли просто блестящая литературная головоломка, под интеллектуальный детектив стилизованная.Перед вами «Закрытая книга» — новый роман Гилберта Адэра…


Избегнув чар Сократа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мы встретились в Раю… Часть третья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Трудное счастье Борьки Финкильштейна

Валерий МУХАРЬЯМОВ — родился в 1948 году в Москве. Окончил филологический факультет МОПИ. Работает вторым режиссером на киностудии. Живет в Москве. Автор пьесы “Последняя любовь”, поставленной в Монреале. Проза публикуется впервые.


Ни горя, ни забвенья... (No habra mas penas ni olvido)

ОСВАЛЬДО СОРИАНО — OSVALDO SORIANO (род. в 1943 г.)Аргентинский писатель, сценарист, журналист. Автор романов «Печальный, одинокий и конченый» («Triste, solitario у final», 1973), «На зимних квартирах» («Cuarteles de inviemo», 1982) опубликованного в «ИЛ» (1985, № 6), и других произведений Роман «Ни горя, ни забвенья…» («No habra mas penas ni olvido») печатается по изданию Editorial Bruguera Argentina SAFIC, Buenos Aires, 1983.