Заметки из хижины "Великое в малом" - [52]

Предостерегая моего брата, он сказал:

— Проявление чувства долга должно быть вознаграждено и без разговоров о делах и воздаянии за них.

В этих «воздаяниях за дела» ошибок не бывает.

Когда-то один человек был обязан другому жизнью. Разбогатев, он узнал, что семья его благодетеля разорилась, но отнесся к этому совершенно безразлично, будто речь шла о совсем чужих ему людях.

Прошло время, он заболел. Только было собрался принять лекарство, как вдруг, словно во сне, увидел руку своего благодетеля, протягивающего ему два письма, оба не запечатанные. Пригляделся, а это его старые письма, в которых он просил о помощи. Тогда он бросил на пол чашку с лекарством и сказал:

— Я умираю с опозданием.

Он умер в ту же ночь.

(52.) Инспектор Сун Мэн-цюань рассказывал:

«Один чиновник во время династии Мин служил в должности цензора. Как-то во время гадания[264] он спросил, какова будет продолжительность его жизни. Бессмертный изрек, что он умрет в такой-то день такой-то луны такого-то года, и срок этот оказался недалеким, поэтому чиновник постоянно печалился. Но вот назначенный срок прошел, а он все находился в добром здравии. Когда пришла нынешняя династия, он дослужился до сановника высшего ранга.

Как-то вместе с сослуживцами он занимался гаданием. Когда бессмертный спустился на землю, наш сановник поклонился ему и сказал, что предсказание не сбылось. Бессмертный ответил:

— Ничего не могу поделать с тем, что вы, почтенный, не умерли.

Сановник задумался на мгновение, а потом приказал запрячь повозку и уехал.

Предсказанная ему дата смерти приходилась на девятнадцатый день третьей луны года под циклическими знаками цзя-шэнь[265].»

[53. Надпись на старой тушечнице.]

(54.) В году гэн-у правления императора под девизом Цянь-лун[266] из казенной сокровищницы пропал яшмовый сосуд. Стали проводить дознание среди привратников, и, когда сличали реестры, привратник Чан Мин внезапно сказал детским голосом:

— Яшмового сосуда он не крал, а вот человека убил. Я и есть дух убитого.

Проводивший дознание чиновник был очень удивлен и решил передать дело в уголовную палату. Начальником отделения этой палаты в Цзянсу был назначен в это время достопочтенный господин из Яоани. Вместе с достопочтенным Юй Вэнь-и и другими чиновниками он проводил допрос, и дух рассказал им следующее:

— Зовут меня Эр-гэ, мне четырнадцать лет, семья моя живет в столице, отца зовут Ли Син-ван. В пятнадцатый день первой луны[267] прошлого года Чан Мин повел меня смотреть на фонари. На обратном пути глубокой ночью, когда все вокруг спали, Чан Мин стал приставать ко мне, я его оттолкнул что было силы и сказал, что, вернувшись домой, пожалуюсь отцу. Тогда Чаи Мин задушил меня своим поясом и закопал мой труп на берегу реки.

Отец мой, подозревая, что Чан Мин похитил меня и спрятал, подал жалобу губернатору, дело передали в уголовную палату, но доказательств у отца не было и арестовать злодея оказалось невозможно. С тех пор мой дух постоянно следовал за Чан Мином, куда бы он ни отправился, но стоило мне приблизиться к нему на расстояние четырех-пяти чи, как я начинал ощущать жар, словно от яркого пламени. На большем расстоянии жар ослабевал, и я стал приучать себя, постепенно приближаясь к нему, пока между нами не осталось расстояние в какой-нибудь чи с небольшим. Наконец вчера я совсем не ощутил жара и смог проникнуть в его тело.

Показаний, данных во время допроса, дух придерживался и в уголовной палате, он все время стоял на своем. Основываясь на указанной им дате, среди старых дел нашли жалобу его отца. На вопрос, где находится его труп, дух ответил, что рядом с ивами, растущими на берегу реки. Труп выкопали, он еще не успел разложиться. Вызвали отца для опознания. Зарыдав, он закричал:

— Это мой сын!

Хотя дело это носило фантастический характер, улики были налицо, к тому же когда во время допроса называли Чан Мина по имени, то он, словно вдруг пробудившись ото сна, отвечал своим голосом, когда же обращались по имени к Эр-гэ, откликался голосом мальчика. Долго тянулись допросы, пока Чан Мин наконец не повинился. Отец с сыном много беседовали о своих семейных делах, все было ясно, и сомнений ни у кого не оставалось. Запросили высшие инстанции, велено было поступить по закону.

В день вынесения приговора дух был очень весел, он вдруг начал подражать выкрикам разносчиков пирожков. Отец, плача, сказал:

— Давно я не слышал этого, ну точь-в-точь как при жизни! — Потом спросил:

— Куда же теперь отправишься, сынок?

— Не знаю, — ответил мальчик, — но отсюда уйду.

С этой минуты, сколько бы к нему ни обращались, Чан Мин больше не отвечал голосом Эр-гэ.

[55. Дух предостерегает судью, готового вынести неправильный приговор; тот подает в отставку, понимая, какая лежит на судье ответственность.

56. Рассказ о волшебной лошади, сделанной из яшмы.]

(57.) Покойная тетка моего отца рассказывала:

«Когда умер Цао Хуа-чунь, его домашние положили ему в гроб яшмовую подвеску, пожалованную ему императором прежней династии Мин. Прошло несколько лет, и вдруг перед его могилой увидели белую змею. Потом заметили, что гроб источила вода.