Заметки из хижины "Великое в малом" - [54]

Поняв, в чем дело, новый муж втайне от нее пригласил мага, тот написал амулет, и женщина перестала разговаривать во сне, но начала болеть и вскоре совсем ослабла и зачахла. Перед смертью она обратилась к мужу:

— Чувство мое к покойному было настолько сильным, что я так и не смогла его забыть. Вам, господин, все это известно, я ничего от вас не скрывала. Вчера ночью он явился ко мне во сне и сказал: «Нас разлучили, но сегодня я снова пришел к тебе. Раз болезнь твоя так серьезна, почему же нам снова не быть вместе?» И я ответила ему согласием. Окажите мне исключительную милость: опустите мой труп в его могилу, и тогда я и после смерти сумею отблагодарить вас за это благодеяние. Только к вам могу я обратиться с такой просьбой.

Сказала и испустила дух.

Новый ее муж тоже был человеком исключительным, в ответ на ее просьбу он великодушно сказал:

— Душа твоя уже ушла от меня, зачем же удерживать бренную оболочку? Уж если Ян Су захотел помочь Ло Чан[272] соединить половинки зеркала, то разве я не могу помочь любящим соединиться в могиле? — и сделал, как она просила.

Произошло это между годами цзя-инь и и-мао правления под девизом Юн-чжэн[273], мне было тогда лет двенадцать; я слышал, как об этом рассказывали, но не запомнил имена героев истории. Что же касается того, что она вторично вышла замуж[274], то я считаю, что это неблагодарность по отношению к первому [мужу]; а если, выйдя вторично замуж, раздваивалась в своем чувстве, то это неблагодарность по отношению ко второму. Правда, у этой женщины иного выбора не было.

Господин Хэ Цзы-шань по этому поводу высказался так:

— Что лучше: умереть, помня все, что было прежде, или умереть во имя кого-то?

А господин Хэ Ли-ань[275] еще так сказал:

— В Чунъцю[276] осуждаются те просвещенные люди, которые не были в состоянии во имя долга, связанного с их положением вельмож и сановников, наставить своих детей и женщин.

Можно горевать о положении, в которое она попала, и можно соболезновать ее чувствам!

[61. Пьяный бес подшучивает над человеком.

62. Крестьянин с испугу забивает цилиня, родившегося у его коровы.]

(63.) Когда господин Дун Вэнь-кэ еще не получил ученой степени, он как-то раз остановился на заброшенном постоялом дворе. Говорили, что там часто появляются оборотни, но Дун не верил этому и решил ночью посидеть при свете лампы — посмотреть, что будет. Миновала третья стража, как вдруг поднялся ветер, дверь сама растворилась и в комнату ввалилась целая компания каких-то существ, похожих на людей. Увидев Дуна, они испугались и с криками «Здесь бес!» в панике обратились в бегство.

Дун бросился за ними, но они, крича: «Бес гонится за нами! Скорее, скорее!» — и отталкивая друг друга, попрыгали через ограду и исчезли.

Рассказывая эту историю, Дун всегда смеялся:

— Не понимаю, почему они меня обозвали бесом?

Цзя Хань-хэн из Гучэна, уже слышавший рассказ Дуна об этой истории, напомнил ему, что в Тай-пин гуанцзи повествуется о том, как якша[277] хотел полакомиться трупом только что скончавшейся наложницы некоего Гэ Шу-ханя, но, увидев, что Гэ Шу-хань находится тут же, воскликнул: «Благородный господин здесь, что же делать?» Гэ Шу-хань подумал: «Раз он назвал меня благородным господином, так не будет вреда, если я его отлуплю» — и набросился было на якшу с кулаками, но тот мгновенно исчез.

— Гуй «бес» и гуй «благородный господин», — продолжал Цзя Хань-хэн, — звучат одинаково. Может быть, те бесы назвали вас благородным господином, а вы просто не разобрались.

— А что, — рассмеялся Дун, — вполне возможно!

[64. Рассуждения Цзи Юня о стихах, прочитанных им в книге сунского времени Пи-я, в которой повествуется о птицах, рыбах, животных и растениях.]

(65.) Господин Чжан Сюань-эр[278] из Цанчжоу как-то во сне сочинил стихотворение:

Осенние воды Янцзы в исступленье,

А берег обрывист и крут.

У пристани ждет одинокая джонка —

Сейчас барабаны пробьют.

У башни высокой — жилища бессмертных —

Стоят тополя стеной.

Откуда доносятся звуки свирели

Под ясной холодной луной?

Потом он приписал к этим стихам предисловие:

«Если во сне не думаешь, то каким образом получились стихи? А если во сне думаешь, так за всю свою жизнь я ни разу не был к югу от Янцзы, почему же моя мысль залетела туда? Не понимая причины, я записал эти стихи, чтобы они сохранились.

Раньше я не был знаком с тунчэнским Яо Бе-фэном[279], но, когда он только приехал из Цзяннани, мы увиделись с ним в доме Ли Жуй-дяня. Зашла речь о последнем его произведении, и он прочел стихи, те самые, что приснились мне. Я спросил его, когда он их написал, оказалось — более года спустя после того, как мне приснился этот сон. Тогда я показал ему мою запись стихов, и все очень удивились.

Действительно, бывают на свете вещи, которым невозможно подыскать объяснение. Сунские конфуцианцы во всех случаях говорили о нравственном законе, который лежит в основе всего. Ну а как же мы доищемся до закона, лежащего в основе этого случая?»

А еще был случай с хайянским Ли Шу-лю, по прозванию Чэн-фэн. В год дин-мао[280] мы служили вместе. Я повесил у себя в кабинете картину, изображающую Юань-мина