Рубайат Омара Хайяма

Рубайат Омара Хайяма

Впервые изданный в 1859 г. сборник Rubaiyat of Omar Khayyam познакомил читающую по-английски публику с великим персидским поэтом-суфием и стал классикой английской и мировой литературы. К настоящему времени он является, по мнению специалистов, самым популярным поэтическим произведением, когда-либо написанным на английском языке. Именно написанном — потому что английские стихи «Рубайат» можно назвать переводом только условно, за неимением лучшего слова. Продуманно расположив стихотворения, Фитцджеральд придал им стройную композицию, превратив собрание рубаи в законченную поэму. В тонкой и изящной интерпретации переводчик представил современному читателю, согласуясь с особенностями его восприятия, образы и идеи персидско-таджикских средневековых стихов. Притом он сумел передать главное — душу поэзии Омара Хайяма, высветив изнутри значительность ее философского содержания, нравственное величие и бесконечное художественное обаяние.

Жанры: Поэзия, Древневосточная литература
Серия: Библиотека поэта. Большая серия
Всего страниц: 3
ISBN: -
Год издания: 1986
Формат: Фрагмент

Рубайат Омара Хайяма читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

(Поэма)
1
Вставай! Свой камень в чашу тьмы Рассвет
Уже метнул — и звезд на небе нет,
    Гляди! Восходный Ловчий полонил
В силок лучей дворцовый минарет.
2
Неверный призрак утра в небе гас,
Когда во сне я внял призывный глас:
    «В кабак, друзья! Пусть бьет вино ключом,
Пока ключ жизни не иссяк для нас».
3
А лишь пропел петух, перед крыльцом
Народ кричал: «Откройте ж двери в дом,
    Где суждено так мало нам пробыть
И не вернуться никогда потом!»
4
В сердцах томленье будит Новый год;
Меня же тишина полей зовет,
    Где дышит Иисус, где на ветвях
Длань Моисея, белая, цветет.
5
Где розы пышные твои, Ирем?[1]
Где кубок Джемшида[2], кто скажет нам?
    А в гроздьях яхонт все еще горит,
И все цветут сады по берегам.
6
Умолк Давид, а розе соловей
На пехлеви[3] священном кличет: «Пей!
    Пей, пей вино, пурпурное вино:
Оно ланиты делает алей».
7
Налей вина и в пламя вешних дней
Брось зимний покаянный плащ. Скорей!
    Уж птица Время крылья подняла,
А ведь лететь, увы, не долго ей.
8
Будь Вавилон иль Нишапур[4]  твой град,
Горька ли чаша иль полна услад —
    Напиток жизни сякнет с каждым днем
И с древа жизни листья все летят.
9
Сто свежих роз приносит утро в сад;
Одной, вчерашней, не вернуть назад.
    И первый летний месяц, месяц роз,
Вас унесет, Джемшид и Кей-Кубад[5].
10
Пусть унесет! Что нам за дело, друг,
Что факел жизни Джемшида потух!
    Пускай зовут Рустам с Зурабом[6]  в бой,
А Хатим-Тай[7] к столу, но ты будь глух.
11
Пойдем туда, где дышится вольней,
На рубеже пустыни и полей,
    Где все равно — султан ты или раб, —
И гордого Махмуда[8] пожалей.
12
Стихи в тени деревьев, в знойный май
Кувшин вина и хлеба каравай,
    И ты в пустыне с песней на устах,
О, для меня пустыня эта — рай!
13
Одних манит удел владык земли,
Других же рай, мерцающий вдали…
    Держи что есть, о барышах забудь
И дальним барабанам не внемли!
14
Ты слышал, роза говорит: «Мой брат,
Гляди! Смеясь, я лью свой аромат.
    Ты шелковый шнурок с моей мошны
Сорви и золотом осыпь весь сад».
15
Кто собирал златые зерна в дом
И кто пустил их по ветру дождем,
    Равно прейдут не в золото, а в прах.
Не станут их откапывать потом.
16
Твои надежды гибнут, человек!
Иль расцветают… и тогда, как снег,
    Упавший на песчаный лик пустынь,
Сверкнув на миг, уносятся навек.
17
В сей караван-сарай, где на часах
Чреда ночей и дней стоит в вратах,
    На краткий срок, отмеченный судьбой,
Свой пышный въезд свершал за шахом шах.
18
И льву и ящерице вход открыт
В тот зал, где древле пировал Джемшид,
    В могилу Бахрама[9] степной осел
Копытом бьет, но старый ловчий спит.
19
Скажи, где розы цвет еще так ал,
Как там, где кесарь кровью истекал?
    А гиацинт в саду? Быть может, он
С чела, когда-то чудного, упал.
20
Трава, чьей зеленью окаймлена
Губа ручья… О, как она нежна.
    Не мни ее! Кто знает, из каких
Когда-то нежных губ растет она.
21
Ах, утопи, вино, в своих волнах
О прошлом грусть и пред грядущим страх.
    Ведь завтра, может быть, утонем мы
В бесчисленных умчавшихся веках.
22
Как много милых нам друзей (какой
Прекрасный урожай, о Время, твой!)
    Уж осушили кубок свой до дна
И улеглись безмолвно на покой!
23
И мы, которые на смену им
С весной пришли и за столом шумим, —
    И мы должны под сень могил сойти,
Чтоб для других могилой стать самим.
24
Но будем жить и сгоним грусть с лица,
Пока к нам Смерть не выслала гонца!
    Став прахом, в прахе будем мы лежать
Без песни, без вина — и без конца.
25
Тем, кто лишь днем сегодняшним живут,
И тем, кто завтра с нетерпеньем ждут,
    Страж с башни Тьмы равно кричит: «Глупцы!
Вам воздаянья нет ни там, ни тут».
26
Все мудрецы, которые в веках
Так тонко спорили о Двух Мирах,
    Как лжепророки свергнуты; их речь
Развеял ветр, уста засыпал прах.
27
И я когда-то к магам и святым
Ходил, познанья жаждою томим,
    Я им внимал; но уходил всегда
Чрез ту же дверь, как и являлся к ним.
28
Я помогал их тяжкому труду:
Сажал и холил Мудрости гряду…
    И вот вся жатва, собранная мной:
Я, как вода, пришел; как ветр, уйду.
29
Я, как вода, в сей мир притек, не зная,
Ни для чего, ни из какого края;
    И из него, как ветер через степь,
Теперь несусь — куда, не понимая.
30
Что, не спросясь, примчало нас сюда?
И, не спросясь, уносит нас — куда?
    Чтоб память об обиде этой смыть,
Вино, друзья, пусть льется, как вода!
31
С Земли я за черту небесных тел
Вознесся и на трон Сатурна сел;
    Распутал много я узлов в пути,
Лишь твоего не мог, людской удел.
32
Ах, дверь была закрыта на замок,
И сквозь завесу видеть я не мог.
    Послышалась мне речь про «я» и «ты»,
Но через миг настал молчанью срок.
33
Земля молчит о том, кто дал ей свет;
И темен моря стонущий ответ;
    Безмолвны твердь и хор ее светил,
То скрытый рукавом зари, то нет.
34
И я с тоской воззвал: «Где факел тот,
При свете коего Судьба ведет
    Своих детей, блуждающих во тьме?»
— «Чутье слепое», — молвил неба свод.
35
Тогда прильнул устами к чаше я,
Дабы познать источник бытия.
    И мне уста ее шепнули: «Пей,
Пока ты жив! Жизнь коротка твоя»
36
И мнилось, глиняный сосуд давно
Когда-то жил, лобзал и пил вино;
    А ныне поцелуи не дарить,
Лишь принимать устам его дано.
37
Раз к гончару привел меня досуг.
Он глину влажную месил… И вдруг
    Из недр ее чуть внятную мольбу

Еще от автора Омар Хайям
Любовный напиток

Лучшие произведения выдающихся поэтов Востока Омара Хайяма и Хафиза. Любовные переживания, гедонические советы, философские и религиозные размышления, наставления в житейской мудрости – поэзия классического Востока покоряет разнообразием тем, глубокими эмоциями, яркими образами и оригинальными афоризмами.


Рубайат в классическом переводе Германа Плисецкого

Знаменитые четверостишия-рубаи Омара Хайама (ок. 1048 – ок. 1123) переводятся на русский язык уже более ста лет, но с особым успехом – начиная с 70-х годов XX века. В сборник, который вы держите в руках, вошли рубаи, переведенные замечательным поэтом и переводчиком восточной поэзии Германом Плисецким. «Хайам Германа Плисецкого убеждает прежде всего потому, что в его переводах старый иранский мудрец – действительно великий поэт» (Б. Слуцкий).Дополнительную ценность сборнику придают вступительное эссе Самуила Лурье «Бином Хайама», предисловие самого поэта-переводчика и послесловие с рассказом о его судьбе.


Хайямиада. Рубаи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рубаи. Полное собрание

Эта книга уникальна прежде всего принципиально новым взглядом на поэзию Омара Хайяма. В ней развенчивается привычный образ Хайяма, сложившийся в Европе за полтора столетия, и читателю предлагается открыть великого поэта заново. Уникальна она и другим: никто, никогда и нигде не переводил его стихи в таком объеме (более 1300 четверостиший).Игорь Андреевич Голубев, поэт, прозаик, переводчик с фарси, посвятил работе над этой книгой более 36 лет. Во вступительной статье И. Голубев излагает свою расшифровку тайного учения Хайяма по намекам, рассыпанным в четверостишиях.


Рубайят

Сборник стихов известного персидско-таджикского поэта и ученого суфия Омара Хайяма (1040–1123 гг.) в переводах разных поэтов.


Сад любви

В поэтический сборник «Сад любви» включены бессмертные четверостишия Омара Хайяма, классика персидской поэзии, великого философа, астронома и математика. В это издание вошли лучшие русскоязычные переводы О. Хайяма.


Рекомендуем почитать
Приключение пяти апельсиновых зернышек

«Когда я просматриваю мои пометки и записи о расследованиях, которые Шерлок Холмс вел между тысяча восемьсот восемьдесят вторым и девяностым годом, то оказываюсь перед выбором из такого количества дел, содержащих любопытнейшие и редчайшие черты, что не так-то легко решить, на каких остановиться, а какие отложить. Впрочем, некоторые уже получили известность благодаря газетам, а другие не представили случая моему другу применить свои особые таланты, иллюстрацией которых предназначены служить эти записки…».


Приключение с установлением личности

«– Дорогой мой, – сказал Шерлок Холмс, когда мы удобно расположились у камина в его квартире на Бейкер-стрит, – жизнь куда прихотливее, чем способно нарисовать человеческое воображение. Мы сочли бы странной причудой фантазии то, что всего лишь часть будничного существования…».



Миры Роджера Желязны. Том 10

В книгу входит роман «Этот бессмертный», получивший премию «Хьюго» за 1966 год, а также серия новелл «Имя мне легион», объединенных общим героем — опытным и мужественным сверхсекретным агентом.Содержание:Этот бессмертный, роман, перевод с английскою И. КуберскогоИмя мне легионПроект «Румоко», перевод с английского Г. КорчагинаПеснопевец, перевод с английского В. КазанцеваВозвращение Палача, перевод с английского С. Сухинова.


Два ларца, бирюзовый и нефритовый

Эта книга – уникальный памятник китайской средневековой культуры, появившийся на свет благодаря исследовательским усилиям известного синолога, философа и антрополога Александра Секацкого. В сжатой, зачастую афористичной форме ответов на экзаменационные задачи для соискателей государственных должностей передаются знания, потребовавшие от европейской метафизики многих томов. Изящество изложения и своеобразный юмор, пронизывающий многовековую мудрость этой книги, без сомнения, доставит радость вдумчивому читателю.


История Абулфейз-хана

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Летопись Картли

3. Н. Алексидзе, В. Н. Габашвили, Н. С. Джанашиа (зам. главного редактора), Ш. В. Дзидзигури (главный редактор), И. С. Долидзе, С. Г. Каухчишвили, Р. К. Кикнадзе (зам. главного редактора), Г. А. Меликишвили, Е. П. Метревели, Э. В. Хоштария. Редактор серии Р. К. КИКНАДЗЕ Редактор тома Ш. А. БАДРИДЗЕ «Летопись Картли» («Матиане Картлиса») является одним из первостепенных источников по истории становления объединенного и независимого феодального Грузинского царства в VIII – XI вв. Она содержит также важные сведения о сопредельных с Грузией странах и народах (племенах Северного Кавказа, а также Армении, Кавказской Албании, Азербайджана, Византии и др.), об их участии и роли в один из наиболее сложных периодов в истории обширного региона.


Жизнь Вахтанга Горгасала

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пятнадцать связок монет

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.


Повесть о Белой змейке

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.


Стихотворения и поэмы

В книге широко представлено творчество поэта-романтика Михаила Светлова: его задушевная и многозвучная, столь любимая советским читателем лирика, в которой сочетаются и высокий пафос, и грусть, и юмор. Кроме стихотворений, печатавшихся в различных сборниках Светлова, в книгу вошло несколько десятков стихотворений, опубликованных в газетах и журналах двадцатых — тридцатых годов и фактически забытых, а также новые, еще неизвестные читателю стихи.


Белорусские поэты

В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.


Стихотворения и поэмы

Основоположник критического реализма в грузинской литературе Илья Чавчавадзе (1837–1907) был выдающимся представителем национально-освободительной борьбы своего народа.Его литературное наследие содержит классические образцы поэзии и прозы, драматургии и критики, филологических разысканий и публицистики.Большой мастер стиха, впитавшего в себя красочность и гибкость народно-поэтических форм, Илья Чавчавадзе был непримиримым врагом самодержавия и крепостнического строя, певцом социальной свободы.Настоящее издание охватывает наиболее значительную часть поэтического наследия Ильи Чавчавадзе.Переводы его произведений принадлежат Н. Заболоцкому, В. Державину, А. Тарковскому, Вс. Рождественскому, С. Шервинскому, В. Шефнеру и другим известным русским поэтам-переводчикам.


Лебединый стан

Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)