Залив в Ницце - [3]
Помощник. Что, простите?
Валентина. Если он такой робкий, то к чему было вообще меня вызывать? Зачем я ему понадобилась? У вас же есть свои эксперты.
Помощник. Конечно, есть. По всем направлениям.
Валентина. И что они говорят?
Помощник. Тут возникла небольшая проблема. (Он нервно поглядывает на Софью, словно недоволен тем, что при разговоре присутствуют обе женщины). Как бы это сказать? Наметились некоторые разногласия. Наши ученые привыкли работать с более старыми полотнами.
Валентина. Да, я понимаю.
Помощник. Мы хорошо разбираемся в хронологии пигментов, владеем радиоуглеродным методом, рентгеновской кристаллографией, пользуемся «мокрой» химией. Все эти методы просто незаменимы, когда полотно достаточно старое. Потому что подделки, как правило, выявляются при установлении возраста картины.
Валентина. Конечно. А Матисс — слишком недавняя история.
Помощник. Совершенно верно. (Улыбается, по-прежнему нервничая). Именно это мы — то есть руководство музея — и сказали экспертам. Я имею в виду, не нашим, а министерским.
Валентина. Понятно.
Наступает пауза, во время которой Помощник пытается определить, поняла ли Валентина суть проблемы. Затем он быстро продолжает:
Помощник. Они нам очень помогают, это все очень уважаемые специалисты. Конечно, их возможностям тоже есть предел. Но они, например, уже установили, что если полотно и было подделано, то довольно давно. И почти наверняка во Франции. Это они могут совершенно определенно сказать: где и когда. Очень полезная информация. Но в данном случае, как нам кажется, надо еще установить кто.
Валентина. А это уже в большей степени касается стиля. Вы это хотите сказать?
Помощник. Нет-нет… то есть, не совсем… (Теперь он улыбается более уверенно). У нас есть косвенные доказательства. Ведь можно предугадать ход мыслей тех, кто занимается подделками. Естественно, мы не спешим с выводами… Но Матисс умер совсем недавно, всего два года назад. И если бы кто-то попытался — как бы это сказать? — прощупать обстановку, то сейчас был бы просто идеальный момент. Подделок обычно бывает несколько, целые циклы.
Валентина. И это была бы первая.
Помощник. Именно. (Он смотрит на Софью). Ведь эти жулики обычно просто не могут устоять перед соблазном. Когда им что-то начинает удаваться, они уже не в состоянии остановиться.
Валентина. Чем не слишком отличаются от самих художников. Конечно, за исключением самых великих.
Помощник. Врен-Люка подделывал рукописи от имени Юлия Цезаря, апостола Павла и Жанны д’Арк. Такое невероятное разнообразие! Но, к счастью для нас, это единичный случай.
Валентина. А что говорят искусствоведы?
Помощник. Да, несколько искусствоведов картину уже видели.
Валентина. И что же?
Помощник безнадежно качает головой.
Помощник. С ними всегда одно и то же: бесконечные прилагательные, эпитеты. И все очень субъективно: «Сверхдекоративно». «Излишне пластично». «Чересчур холодно». «Недостаточно текуче». Для одного человека это значит одно, а для другого — совершенно другое. (Он делает паузу). Поэтому мы решили пригласить человека, лично знавшего художника.
Валентина пожимает плечами в ответ на последние слова.
Валентина. Очень многие были знакомы с ним лично. Кажется, он даже сам бывал в этом музее.
Помощник. Да, насколько мне известно. Перед войной. Для нас это была большая честь.
Валентина. Так что же с картиной?
Помощник. Считается, что вы чувствуете его настроение.
Валентина. И эксперты разделяют это мнение?
Помощник. Честно говоря, не совсем…
Валентина улыбается, видя, что оказалась права.
Профессор Сатаев был категорически против того, чтобы вас приглашать. Он утверждает, что сам уже установил подлинность картины. Научными методами.
Валентина. (Иронично). Тогда в чем дело?
Помощник. Но если он ошибается, то возникла бы крайне неловкая ситуация.
Валентина. Для кого неловкая?
Небольшая пауза.
Для кого?
Помощник нервно смотрит на Софью.
Вы хотите сказать, для начальства?
Помощник. Возможно. Да. Для всех.
Валентина. И тогда решили позвать добрую волшебницу.
Валентина улыбается. Софья смотрит на Помощника. Она чувствует себя неловко.
Помощник. Как вам известно, сам Матисс был несколько одержим этой же проблемой. Он ходил и проверял, что продается за его подписью. По иронии судьбы, те письма, что он писал для подтверждения подлинности картин, теперь сами стоят громадных денег. Продаются по три тысячи рублей. Мы думаем, некоторые из них уже были подделаны. (Улыбается). Все эти махинации уже совершенно вышли из-под контроля!
Валентина. Он пришел бы в ужас.
Софья. (Хмурится). Так что вы в конце концов решили?
Помощник. Вы понимаете, существуют разные методы анализа. Но по своей природе это все анализы на отрицание. Мы можем установить, если это не Матисс. Не его период, не его краски, не его техника письма и так далее. И если все эти исследования дают отрицательный результат, мы вынуждены признать, что работа подлинная. Так сказать, отсутствие опровержения служит подтверждением. Но никто никогда вам точно не скажет: «Это совершенно определенно он!» Если только… (Он делает паузу).
Софья. Если только что?
Помощник. Если только не найдется кто-то… ну, не знаю… кто-то, кто очень хорошо знал его лично.
Пьеса Дэвида Хэйра «Голубая комната» — парафраз пьесы австрийского драматурга Артура Шницлера «Любовный хоровод» была написана в начале XX века. Первыми эту пьесу увидели в Лондоне в 1998 году в театре «Донмар Уэйрхаус». Несмотря на легкость сюжета и комичность некоторых сцен, она обнажает всем известную сегодня проблему отчужденности. «Голубая комната» — это пьеса об одиноких в большом городе мужчинах и женщинах. О тех, кто в поисках глубоких чувств, пресыщается легкой добычей и теряет вкус к настоящей жизни.
«Дыхание жизни» — пьеса «на двоих», для двух актрис «за пятьдесят», имея в виду, что молодость, о которой они вспоминают в наши дни, пришлась на конец 60-х. Одна приезжает в гости к другой, которая теперь в уединении живет на острове. Приезжает, чтобы поговорить о мужчине своей жизни. Который был у них один на двоих. То есть это разговор о мужчине их жизни, при том, что одна, если верить ее словам, никогда ему не изменяла, он был для нее — единственным, а молодость другой прошла в радостях молодежного протеста, то есть в вольных американских и английских компаниях, где нравы, известно, не были строгими.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Когда я убеждал себя в том, что мне нечего терять, я и помыслить не мог, что что-то всё-таки осталось. Большое и незримое, что не давало мне перешагнуть черту. Человечность. Это было она. Но сегодня я и её лишился. Лишился подле того, кому она вовсе не была знакома. Должно ли это меня успокоить? Успокоить, когда за стенкой лежат двое моих друзей в "черном тюльпане", ещё утром ходившие по этой земле. Война. Я в полной мере осознал, что у этого слова был солоноватый привкус железа. И бешеная боль потери и безысходности. Понимание собственного бессилия, когда на твоих глазах убивают невинных ребят. И лучшее, что ты можешь сделать — убить в ответ.
Категория: джен, Рейтинг: PG-13, Размер: Мини, Саммари: Пит подумал, что будет, если Тони его найдёт. Что он вообще сделает, когда поймёт, что подопечный попросту сбежал? Будет ли просить полицейских его найти или с облегчением вздохнёт, обрадованный тем, что теперь больше времени может посвятить Рири? В последнее очень не хотелось верить, Питер хотел, чтобы их разговор о его проступке состоялся, хотел всё ещё что-то значить для Старка, даже если совсем немного.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.
«Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека; это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии. Вы мне опять скажете, что человек не может быть так дурен, а я вам скажу, что ежели вы верили возможности существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не веруете в действительность Печорина? Если вы любовались вымыслами гораздо более ужасными и уродливыми, отчего же этот характер, даже как вымысел, не находит у вас пощады? Уж не оттого ли, что в нем больше правды, нежели бы вы того желали?..».
Материал для драмы «Принц Фридрих Гомбургский» Клейст почерпнул из отечественной истории. В центре ее стоят события битвы при Фербеллине (1675), во многом определившие дальнейшую судьбу Германии. Клейст, как обычно, весьма свободно обошелся с этим историческим эпизодом, многое примыслив и совершенно изменив образ главного героя. Истерический Фридрих Гомбургский весьма мало походил на романтически влюбленного юношу, каким изобразил его драматург.Примечания А. Левинтона.Иллюстрации Б. Свешникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.