Вилли - [17]

— Да нет, не плохо, — ответил папа. — Каменщиком, тем более хорошим, — замечательно быть. Только понимаешь, в чём дело. Дело во мне. Я не просто каменщик, я художник.

— Я это сто лет уже слышу! — взорвалась вдруг мама. — Художник, художник…

Архитектор выдуманных замков! Никто их никогда не построит, как ты не понимаешь! Люди хотят жить в крепких, удобных домах, а не в твоих замках!.. Ты посмотри, до чего дошло, — Севка разговаривает со старым ржавым велосипедом и дружит с выдуманной девочкой!

«Никакой он не ржавый», — сказал я шёпотом и вцепился зубами в подушку, чтобы не заплакать.

— Никакой он не ржавый, — повторил папа мои мысли. — Понимаешь, в чём дело… Вилли как раз очень в порядке велосипед. Ты бы посмотрела хоть раз поближе — это просто замечательная машина! Немецкого, между прочим, производства. Очень качественный. А что касается Августины Блюм… Видишь ли…

Я замер. Видишь ли — что? Что?!

— Видишь ли, дело в том… Дело в том, что Августина действительно существует. Девочка два метра ростом, которая печёт замечательные пироги. Я нисколько в этом не сомневаюсь.

Я выдохнул. А папа вдруг добавил:

— Это так же верно, как то, что мой замок будет построен.

Прямоугольные дома

Ну вот. Зато теперь я всё знаю. Мой папа живёт в выдуманном мире. А так он обыкновенный строитель и строит самые обычные прямоугольные дома. Из обычных кирпичей. А я верил. Как дурак. И Августине рассказал ещё.

Августина, Августина Блюм. Может, я тоже живу в выдуманном мире? И никакой Августины вовсе нет?

Тогда откуда у меня Вилли? Я высунулся из окна, посмотрел. Не свихнулся же я, в самом деле, вот он, Вилли, стоит под окном. Только…

Обыкновенный велосипед. С чего я взял, что он говорящий? Он же говорит только в моей голове, больше никто не слышит. Может, я всё-таки псих?

Я полежал ещё немного. Было уже утро, такой серенький промозглый рассвет. Надо выйти из дома, поговорить с ним! Только… Я испугался. По-настоящему испугался, что я всё выдумал. И всё никак не мог заставить себя вылезти из-под одеяла. И в результате проспал. Проспал не только школу, но и кое-что похуже: папа рано утром уехал без меня. На электричке. Такая, значит, работа у них на стройке. Нельзя пропускать и опаздывать. Потому что папа никакой не самый главный. Просто обыкновенный каменщик.

Я тащился в школу еле-еле. Пешком. Потому что утром я поздоровался с Вилли, а он мне не ответил. Не ответил. И я… Я не смог на него сесть и поехать. Всё равно опоздал. Какая теперь разница.

Пришёл и сел на последнюю парту. Один. Потому что моё место было занято. Комарик сидел теперь вместе с Марком.

— Всё нормально? — шёпотом спросил меня Марк. Я не ответил. Конечно нормально. Пусть сидят с кем хотят. Всё равно.

* * *

Я не понял, как так получилось. Почему я опять один. Комарик, Коля-Сверчок, молчит. Как всегда. Молчит и слушает. Уже не меня, а Марка. Конечно, Марк умный. Есть что послушать.

После школы я не пошёл домой. То есть пошёл, но через парк; а парк, если вы помните, от моего дома совсем в другую сторону. Потому что вот приду я домой — и что? Там велосипед. Просто велосипед, а никакой не Вилли.

К Августине тоже теперь не пойдёшь. У неё же есть друг. Такой умный, и высокий ещё.

Какой-то у нас некрасивый город. Дома прямоугольные. Асфальт. Деревья. И всё. Ну, парк. В парке мусора полно. Дурацкий город, ничего в нём нет интересного. Вырасту — уеду отсюда. В Новую Зеландию. Там море со всех сторон.

Домой я пришёл поздно, совсем темно уже было в подъезде. Я сунул руку в карман — за фонариком. А его там не оказалось. Потерялся. Вот как: значит, опять вернулся туда, в Город потерянных вещей.

Или там нет никакого города. Просто куча хлама, и всё.

Только Вилли мог бы сказать мне, было это всё на самом деле или нет. Вилли, Вилли, почему ты молчишь?..

Теодор Архивариус, продавец книг

Я сначала думал, что теперь мне придётся пешком ходить. Но ведь на велосипеде удобнее. И всё равно он Вилли, всё равно. Так что утром я поехал в школу на Вилли. Но он по-прежнему молчал.

А потом я понял, куда мне нужно ехать, к кому. Как я мог забыть, что у меня есть ещё один друг! И после школы мы с Вилли помчались в книжный магазин.

— Здравствуй, Себастьян, — сказал мне Тео. — Опять был в новой стране? Расскажешь?..

Я покачал головой.

— А, — сказал Тео, — вот оно что. Иди, просто посиди тогда. Хочешь?

Да, я хотел. Просто сел на подоконник и смотрел, что он делает. А делал он интересное.

На большом столе была разложена бумага, и Тео там что-то чертил. Поправлял очки, хватал то циркуль, то линейку. Иногда в магазин приходили покупатели, но они не очень-то интересовали продавца. Ну, спросят — он ответит, достанет нужную книгу. И опять за свой стол. Тео не объяснял мне, что он делает, а я и не спрашивал.

А ещё было интересно, зачем люди приходят в книжный магазин.

Они спрашивали у Тео:

— Скажите, а у вас есть что-нибудь для третьего класса?

— Скажите, а про пингвинов есть?

— А смешное? А есть с наклейками? (Не было у Тео с наклейками, совсем.)

— А есть…

— А для бабушки есть что-нибудь? («Кто у тебя бабушка? — спросил Тео. — А, ихтиолог. Так бы сразу и говорила. Бабушка-ихтиолог, чрезвычайно, чрезвычайно интересно. Вот это для неё. Да, крупный шрифт как раз».)