Леся торопилась со всех ног сообщить печальную, точнее радостную новость. Она бежала от самого перекрестка, запыхалась, запнулась и оцарапала коленку, но плакать было некогда.
Наконец она оказалась во дворе спальных пятиэтажек, но там из своих никого не нашла.
«Да куда все подевались?» — Леся пробежала к дальнему торцу дома. И там никого, только компания мелюзги играла в резиночку.
— Эй, не видели Иру или Наташку? — обратилась к ним Леся.
— А тебе зачем? — спросила рыжая соседка Света.
«Вот шмакодявка!» — выругалась про себя Леся, но в ответ только хитро улыбнулась:
— Скажу, если видела.
— Они за мороженным в ларек пошли, — ответила пухлая Рита, которая чаще держала резиночку, чем прыгала через нее. — Так тебе зачем?
— Надо, — бросила Леся и помчалась к ларьку за квартал.
Наконец она их увидела. Компания возвращалась с мороженым — Наташка, Ира и Симкина.
— Девчонки, — закричала Леся издалека, — нашла кляксу! — Она остановилась и, шумно переводя дух, уперла ладони в колени. Девчонки, забыв про мороженное, быстро подошли и окружили Лесю.
— Че, правда? — спросила Наташа.
— Ага, там на дороге, — Леся разогнулась и закивала. — Лежит бедняга.
— А че орешь тогда? — угрюмо спросила долговязая Ира. — Ты еще мегафон возьми.
— Блин! — Леся зажала рот ладонями.
— Иди теперь, сторожи! — мотнула головой Ира.
— Пусть Симкина идет. Я лучше домой сгоняю, коробку принесу.
— А че сразу я? — возмутилась конопатая Симкина.
— А кто? — ответили девчонки разом.
— Я, может, тоже принесу чего-нибудь, — вяло возразила Симкина.
— Чего-нибудь нам не надо, — твердо заявила Ира. — Иди, а то, как в прошлый раз, придут девки с девятиэтажки и заберут.
— Ладно, — Симкина отделилась от компании и побрела к перекрестку.
— Давай быстрей! — бросила вдогонку Ира.
Симкина побежала вперевалку.
— Ну че, с тебя коробка, — распорядилась Ира, — Я пошла за лентами, а ты, Наташка, цветов набери. В школьном дворе у калитки красивые «собачки» растут.
— Ага, — согласилась Наташа. — Видела.
— Ну все, погнали.
Девчонки разбежались в разные стороны. Вдруг Леся остановилась:
— А совок? — крикнула она.
Ира обернулась и потрясла кулаком. Леся опять зажала рот. Ира ткнула себя в грудь пальцем. Леся кивнула и припустила домой.
Коробка — самая подходящая, из-под маминых новых туфель, была заготовлена заранее. Леся ее сразу выпросила. Мама долго не соглашалась, но потом уступила за мытье полов и поход в гастроном за продуктами.
Леся ворвалась домой — и сразу к себе в комнату. Нырнула под кровать, а коробки как не бывало.
— Мам! — закричала Леся, — А где моя коробка?
— Какая? — мать вышла из ванной с ворохом постиранного белья в тазу и направилась на балкон.
— Ну та!
— Откуда мне знать, — мать зацепила балконную дверь ногой и прикрыла ее за собой.
— Ну, мам! — Леся пошла за матерью.
— Куда ты лезешь! — зашипела та. — Дверь закрой, мухи налетят.
— Мам! — чуть не плача простонала Леся и постучалась в балконную дверь.
— Я в нее лук ссыпала, — раздался голос матери с балкона. — Ты ее все равно не используешь.
Леся уже не слушала. Она ворвалась на кухню, открыла кладовку, нашла коробку. Лук пришлось пересыпать в полиэтиленовый пакет. Леся кинулась к себе в комнату. Разноцветные стеклышки и камушки лежали, где и положено, в жестяной банке на полке. Не успела мать развесить белье, Леся уже неслась по двору с коробкой подмышкой. Ира ждала на качелях.
— Ну, че так долго? — спросила она для проформы.
— Да мама коробку спрятала.
— А… Ну, ладно. Вон, Наташка уже идет с цветами.
— Совок взяла?
Ира достала из кармана и продемонстрировала зеленый совок.
Все трое отправились на перекресток к хлебному.
Симкина сидела на бордюре тротуара и смотрела на кляксу. Девчонки нарочно придумали кодовое название — любителей устроить похороны было предостаточно.
Голубь лежал на горячем асфальте с растопыренными, будто в полете, крыльями. Он был мертв, еще как мертв. Из его хрупкого тельца сочилась красная кашица. Лапы вывернуты.
Симкиной не нравилась эта странная игра, было в ней что-то неправильное, ненормальное. Но возразить Ире она не смела. Вот уже три месяца она у подруги в долгу. А все из-за той злополучной тетради, случайно забытой на столе. И надо было Ире припылить в гости, да еще самовольно заглянуть в чужие записи.
Симкина и сама не знала, зачем написала все эти гадости о своих подругах. Не такие уж они и плохие. Видно, день не задался, родители ссорились… Хотя Ира порой и впрямь неприятная, любит командовать, а в главари ее никто не выбирал. Одним словом — «задавака». Наташа тихая и себе на уме, «с закидонами». А Леся просто глупая, все время заглядывает в рот Ире, что та скажет. «Шестёрка» — обидное слово. Конечно, Симкина погорячилась. И почему только не спрятала злополучную тетрадь в стол, не убрала на книжную полку, не сожгла отвратительную запись в пепельнице отца, не смыла в унитаз обрывки?.. Чего бы только она ни сделала, знай наперед.
Ира Симкину не выдавала, хотя стала еще более властной. Чуть что не по ней, прищурится, закивает и приговаривает: «Ладно, ладно, Симкина…» А что ладно? Известно. Расскажет, если та поперек что сделает.
