Свет мой - [9]
…Горбатя чистые и быстрые струи речек, обдирая бока в кровь, прет на нерестилища кета, горбуша, прет ради продолжения рода своего, прет… и потом измочаленная, страшная в своей метаморфозе, скатывается в моря. Но это потом…
Я по-английски покидаю веселую компанию и выхожу на свежий воздух. Степь пахнет горькими травами, а в ночном небе плывут созвездия Красных Рыб.
«Черт возьми, — думаю я, — сколько труда, пота, сколько недоспанных ночей, нервов, страха, наконец… Ради чего?»
И в голову приходит странная и дикая мысль — не отстукать ли телеграмму своему начальству в Управление: прошу уволить по собственному желанию…
Нет, не поймут. Скажут: на легкую жизнь потянуло маримана. Не поймут.
Собственно, и желания-то у меня такого нет. Трудно представить даже, как это я буду без моря…
— Но — обидно же! Ей-бо, обидно: неужели я вкалываю, чтобы сладко и вкусно выкушивала м о ю р ы б у эта оранжерейная дамочка и ее компания?
Вижу воочию, как она берет холеными пальчиками розовую прозрачную дольку кеты, ноготки на пальчиках в темном коричневом маникюре, точно затаились жуковины, таракашки, слышу бархатный ленивый голосок: «Кушайте, кушайте. Вчера этой радости добыла. Ну, конечно, по блату. Какой разговор! Блат — нам лучший брат! Ха-ха-ха!»
Черт! Куда вы плывете, созвездия Красных Рыб?!
Клара
Лето на редкость было грибным. Народ до того избаловался, что кроме белых грибов да сырых груздей ничего не брал.
Корзина, моя была полна, и я решил малость передохнуть, а заодно подумать, как быстрее выбраться из леса к железнодорожной станции. Присел на пенек. В траве посверкивали ягоды костянки, вызывающе ярко стояли гордые мухоморы. До чего ж красивы! Красные, в белых крапинках на шляпке, с бахромистой окантовочкой по ножке — смотрелись они праздничными куличами на зеленой скатерти поляны. Было тихо. Удивительное это время — межцарствие лета и осени. Лес полон сил и молодости, но воздух уже подсвечивается осенними листочками…
Я задумался и очнулся от ощущения: кто-то на меня пристально смотрит (я даже невольно передернул плечами). Медленно повернул голову и вижу: на упавшей березе сидит большая серая ворона.
— Ты кто! — спросил громко. — Колдунья? Заколдованная принцесса?
Ворона покачнулась, но продолжала внимательно и строго смотреть на меня.
— А! — махнул я рукой. — Обыкновенная ворона.
— Кара! Клара! — выкаркнула ворона.
Я чуть с пенька не свалился. Ворона же, решив, что знакомство состоялось, взлетела на вершину сухостоя и принялась спокойно чистить свой клюв о сучок.
Я потоптался у дерева перед ней и двинулся прямиком через лес.
Вышел удачно — прямо к станции. Электрички еще не было, платформа пуста.
Я присел на скамейку, вынул из плаща газету. Вдруг слышу за спиной: кхы-кхы. Кашляет кто-то, да так, будто этому человеку по крайней мере сто лет. Оглянулся — на бузине ворона!
— Клара? Это ты?!
— Кра! — откликнулась она и слетела на платформу. Ходила птица важно, гордо, с независимым видом и все посматривала одной черной бусинкой на мои спортивные кеды, наверное, ее заинтересовали шнурки: разноцветные, с блестящими металлическими концами.
Я протянул руку к ней, Клара — цап меня за палец. Гордая! Тогда я прикрыл глаза — это ее и успокоило. Подскочила Клара к моим ногам, ухватила клювом конец шнурка, потянула… «Ах, ты баловница!» — хотел поймать я ее. Но подкатила электричка — Клара взлетела, я махнул ей рукой, щелкнули двери.
В вагоне я сел у окна. Вечерело. Над горизонтом стояли чуть тронутые зарею розовые облака. Березовые колки, пустынные поля наполнялись синим сумраком и туманом.
Через полчаса электричка остановилась на станции с чудным и удивительным названием: «Сыропятка». В окне я снова увидел ворону! Она летела над платформой и поездом и громко каркала. Неужели Клара?!
Я вскочил и бросился к дверям, но было уже поздно: станция медленно поехала назад…
На следующей остановке я вышел, долго ходил по перрону, смотрел в небо, ждал… С шумом и гамом промчалась стая грачей к городу, над дорогой, охотясь за полевками, зигзагами летал сорокопут, а в болотистой низине незнакомая мне птичка грустно и тонко кричала: «Пи-пи, ти-ти-и…»
С Кларой я встретился в том же самом лесу через две недели. В общем… в этот раз я привез Клару к себе домой в город.
Кларе моя большая двухкомнатная квартира явно не понравилась: она ходила по скользкому паркету и недовольно каркала. Увидев же себя в зеркале, распетушилась… Как, еще одна ворона?! Она налетела на соперницу, ударила ее клювом, отскочила, снова налетела… Пришлось Клару устраивать на балконе. Пока я приспосабливал в углу под гнездо старую фетровую шляпу, она летала неподалеку, любопытничала по соседним окнам, негромко и спокойно поскрипывала клювом: видимо, ее вполне устраивал балкон и девятый этаж.
Жили мы дружно. Целыми днями Клара была на улице: носилась за собаками, гоняла кошек. Мальчишки же сразу приняли ее в свою компанию: теперь стивенсоновский пират Джон Сильвер гордо ходил с перевязанным глазом и вороной на плече…
Каждую субботу я брал Клару на рыбалку. Она с большим удовольствием ходила по мокрому песку, ловила бабочек, стрекоз, лакомилась червяками, мелкой рыбкой, затевала длинные и громкие споры с полевыми сородичами…
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Новая книга издательского цикла сборников, включающих произведения начинающих.
Оренбуржец Владимир Шабанов и Сергей Поляков из Верхнего Уфалея — молодые южноуральские прозаики — рассказывают о жизни, труде и духовных поисках нашего современника.
Повести и рассказы молодых писателей Южного Урала, объединенные темой преемственности поколений и исторической ответственности за судьбу Родины.
Очередная книга издательского цикла, знакомящая читателей с творчеством молодых прозаиков.