Созидая на краю рая - [90]

— Почему ты молчишь? — уже тише спрашивает мужчина, и я чувствую его растерянность. Воистину, перепады его настроения мне не уловить.

Каллен то зол, то растерян, то грустен, то весел. Я не успеваю за ним!

Сглатываю и зажмуриваюсь, пытаясь остановить подступающие рыдания.

Наверное, выгляжу я совсем плохо: дрожь теперь сильнее бьёт моё тело. Не знаю — от ужаса или от прохладного кабинета после душной комнаты ожидания?

— Если бы сказала… — выдавливаю я, и голос предательски дрожит. Моё сознание предчувствует, что дело принимает очень опасный оборот. Если Каллен решит что-то сделать с Тони…

— Если бы ты сказала, сейчас бы не было проблем! — он в сердцах ударяет рукой по деревянному столу, и я вздрагиваю. Он снова в припадке гнева.

— Мне нужны были деньги…

— Настолько, чтобы спать со мной из-за них? — в его голосе отвращение. Отвращение ко мне? Или к самому себе?

— Я люблю его. Он мой сын, — поднимаю голову, храбрюсь и пронзаю Эдварда убийственным взглядом. Он действительно не понимает, что значит любить собственного ребёнка? Что значит вообще «любить»? Неужели он настолько бесчувственен?

— Из-за детей такого не делают…

— Откуда тебе знать? — вскрикиваю я, когда кровь приливает к лицу. Мне становится жарко, несмотря на дрожь. — Откуда тебе знать, что можно сделать для своего ребёнка?

— Для меня никто такого не делал… — он прикрывает глаза и шумно втягивает воздух, произнося эти слова на выдохе.

Я замираю, словно ударенная плетью.

В голове крутится смысл сказанных им слов, и я отчаянно пытаюсь придумать какое-нибудь другое значение. Но нет, смысл лишь один…

— А отец? — на секунду забывая про сложившуюся ситуацию, тихим шёпотом спрашиваю я.

— Какой, к чёрту, отец, Белла! У меня его толком и не было никогда! — орёт он, и когда я заглядываю в изумрудные глаза, боль, таящаяся в них, заставляет комок рыданий в горле подобраться ближе. Пытаюсь совладать с эмоциями, но ничего не получается.

— Ты обманула меня… — подводит итог он, уходя от темы про своё детство и беря чувства под контроль, пряча под замок. Теперь передо мной снова бесчувственный тиран. — И понесёшь наказание…

Наказание? Какое наказание?

Сейчас вся собранная во мне храбрость, вся та мощь, которой обладает материнская любовь и вся справедливость, когда-либо узнанная, собираются вместе, придавая сил.

Слёзы отступают, а сочувствие к Эдварду испаряется.

Сжимаю губы и, придавая взгляду уверенность и враждебность, быстрым шагом пересекаю комнату и оказываюсь лицом к лицу с Калленом.

Он смотрит на меня со странным интересом, пусть и прикрытым гневом.

— Если ты хоть пальцем тронешь моего сына, — начинаю я чётко, но в то же время громко и злостно. — Я убью тебя своими же руками. Мне плевать, сколько с тобой будет охраны или киллеров. Ты не посмеешь навредить моему сыну! — смотрю ему в глаза, хотя и на целую голову ниже.

Он возвышается надо мной, а изумрудные глаза впиваются в мои. Он чего-то ждёт. Чего ещё?

И в то же время вижу в уголках его глаз вперемешку с удивлением ещё и скрытое восхищение. Кем? Мной?

Он действительно ничего не знает о материнских чувствах?

— Я не сказал, что наказание коснётся твоего ребёнка, — медленно проговаривает он через минуту. — Я сказал, что накажу тебя!

На сердце мигом становится спокойно. Энтони в безопасности. Он ничего ему не сделает…

Но одновременно с облегчением приходит боль. Эдвард собирается наказать меня. Я-то думала, что после нашего недавнего разговора он в чём-то изменился. Мне показалось, я разглядела его положительные черты, увидела его с другой стороны. Неужели я ошиблась?

О, нет…

— Накажешь? — поднимаю на него смиренный взгляд, когда слёзы возвращаются, и комок рыданий тоже. Голос дрожит больше, чем моё тело. Сегодня у меня одно из самых сильных нервных потрясений в жизни.

— Не смотри на меня так! — восклицает он, глядя на меня с высоты своего роста.

— Как? — пресным голосом спрашиваю я. Мне нужно скорее убраться отсюда, пока я не расплакалась. Нет, я сильная, я должна продержаться…

Господи, и где эти силы теперь?

Ответ мне известен, хотя принимать его сейчас не хочу — они кончились. Эти два года были слишком тяжёлыми, чтобы выносить их в одиночку, и сейчас я раздавлена как морально, так и физически. Эдвард тоже послужил этому причиной. Он тоже раз за разом уничтожал меня. Мучительно…

Пока я не прервала замкнутый круг. Только вот, что будет теперь? Наверняка нежность испарится. Как пришла, так быстро она и уйдёт. Мой ад вернётся. Благо лишь то, что Тони будет здоров. С ним всё будет в порядке.

А я…

Только научить его жить без меня, прежде чем окончательно сломаться…

Нет, нет, нет!

Сейчас я нужна ему. Как минимум, ещё четырнадцать лет.

Ох, как же мне вытерпеть?

— Вот так, как теперь, — он морщится, но я не перестаю смотреть ему прямо в глаза. Может быть, в моих он прочитает то, что так давно потерял? Чувства. Настоящие и искренние. Он должен знать, что ради любимых можно свернуть горы. Даже если для этого следует переступить через себя.

Он заставил меня сделать это. И пусть теперь наслаждается зрелищем — я полумертвая.

— Ответь мне на один вопрос, — ощущая, как страдания не умещаются в груди, быстро спрашиваю я.