Созидая на краю рая - [79]

Смотрю на себя в зеркало, будто впервые, забывая даже про нужду. Отчётливо вижу красные полосы, невпопад расположенные на коже лица, видимо, поцарапали ветки кустов.

Оглядываю шею, и только затем замечаю, что на мне пижама. Серебристая, шёлковая, приятно ласкающая кожу.

Щёки заливает румянец, когда я представляю, в каком состоянии я была, когда меня переодевали.

Кое-как пригладив локоны рукой, завершаю то, зачем пришла, вдыхаю полной грудью и возвращаюсь в комнату.

Эдвард по-прежнему сидит на кровати. Замечаю, что на нём нет ничего, кроме пижамных штанов — отлично, он-то переоделся сам…

Мне кажется, что статуя бога Адониса выглядит куда хуже, чем это создание передо мной. В моей постели.

Смущённо сажусь на краешек кровати, не зная, что говорить и думать.

— Все ещё не хочешь ко мне присоединиться? — удивлённо спрашивает он. Я рассеянно киваю на его предложение и забираюсь на кровать, навстречу его объятьям.

Он довольно осторожно и мягко притягивает меня к себе.

Кроме наслаждения я ничего не испытываю.

Господи, как мне не хватало нежности…

Вот уж не думала, что получу это от Эдварда.

— Скажи мне, Белла Мейсен, — зовёт он, в то время как его пальцы поглаживают мои локоны. Он ведёт себя так необычно, что я практически обескуражена и ничего, помимо желания прильнуть к нему ещё ближе, не испытываю. Впрочем, этим я и занимаюсь.

— Что сказать?

— Почему ты никогда не делаешь, как велено? Откуда это непослушание?

— Извини… — больше ничего на ум не приходит. А что ещё я могу сказать?

Боже, почему боль и ненависть к этому человеку испарились во мне? Почему я рада его присутствию здесь, почему я хочу, чтобы он остался, чтобы был со мной?..

Наверное, я действительно потеряла рассудок.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? — голос звучит у самого моего уха. От его тёплого дыхания я вздрагиваю. — Ещё один подобный случай, Белла, и ты сведёшь меня в могилу.

Что?

— О чём ты? — пытаюсь поднять голову, чтобы увидеть его лицо, но он не позволяет мне, крепко держа плечи руками и по-прежнему обнимая меня.

— Ты заставила меня волноваться, — будто признаваясь в чём-то постыдном, произносит он. Его голос тише, и я чувствую, как напряжены мышцы рук, обнимающие меня.

— Ты волновался? За меня? — это его утверждение выбивает почву у меня из-под ног. Чувство, которое зародилось во мне после той нежной ночи, восстают с новой силой и заливают меня волнами счастья.

Откуда эта дикая радость от его слов?

Неужели он для меня, и вправду, что-то значит?

Похоже, что ответ «Да».

— Считаешь, что это невозможно для меня? — насмехаясь, спрашивает он, но за напускной усмешкой проступает горечь. Неужели ему больно?

«Белла, не фантазируй!» — шепчет моё подсознание.

— Нет-нет, — исправляюсь почти без заминки и рада этому. — Конечно, возможно. Только вот…

— Что? — похоже, он удивлён моим ответом и заинтересован в дальнейшем разговоре.

— Я думала, что безразлична тебе…

— Ещё одно заблуждение, мисс Мейсен, — ухмыляется он и неожиданно зарывается носом мне в волосы. Мой судорожный вздох заставляет его рассмеяться.

— В чём дело?

— Ты говоришь правду? — тихо спрашиваю я, и его смех мигом исчезает, а на его место приходит серьёзность.

— Да, Белла, — кратко отвечает он и вздыхает. — Иначе, почему я здесь?

— Ты прилетел сюда из Штатов ради меня?

— Да… — его голос не громче шёпота. Он говорит это так, будто это самое сокровенное, что есть в его жизни.

У меня на душе теплеет. Боль куда-то испаряется.

— Спасибо, — также тихо отвечаю я и сама обнимаю его руками, до этого неподвижно лежащими на простынях.

Моя реакция его обескураживает, и он замирает.

— Пожалуйста, не делай больше так, — просит он каким-то странным, почти детским голосом. Не знаю откуда во мне просыпается сочувствие к этому человеку.

— Ты вправду так волновался?

Он кивает, а потом кое-что добавляет:

— Если бы с тобой что-то случилось…

— Я в порядке, — выдавливаю улыбку, крепче обнимая его. Сомневаюсь что для этого человека вообще кто-нибудь и когда-нибудь делал что-то просто так. Он реагирует на мои объятья настороженно и робко. Будто бы ещё секунда, и всажу ему в спину нож.

От внезапно пришедших мыслей грустно улыбаюсь, и глажу пальцами кожу на его плечах, постепенно переходя на спину.

Он ведет себя максимально тихо. Почти не дышит.

А я все вожу ладонью по его спине, надеясь успокоить. Он должен поверить что я его не обижу. Должен…

— Все нормально? — нерешительно интересуюсь я.

— Да… — в его голосе какая-то мирская тоска, вместе с тайной радостью, впрочем — Просто меня никто ТАК не обнимал.

Мое сердце судорожно сжимается, а руки крепче прижимают к обладателю этого чудного тела.

— Я буду, — шепчу ему на ухо, опуская голову на мускулистое бледное плечо.

Он рассеяно кивает.

Времени проходит не слишком много. Мы сидим, думая каждый о своем, как он прерывает воцарившееся молчание:

— Пойдём, позавтракаем, а потом нам предстоит серьёзный разговор, — мягко расцепляя мои руки, говорит он. Я неохотно соглашаюсь.

Разговор? О чём?

Чёрт, наверное, о моём побеге…

— Что-то не вижу радости, мисс Мейсен, — ухмыляется он. Очередной скачок его настроения настораживает меня. — Вы не голодны?