Созидая на краю рая - [74]

Ну почему всё так несправедливо?!

Почему из-за его прихотей должна страдать я?

— Мисс Мейсен, нам пора, — слышу голос Эмметта и раздражённо смотрю на него. На телохранителя мой взгляд впечатления не производит, он прекрасно знает, что должен сделать и куда меня нужно доставить.

Выхожу из машины, на ходу потирая рукой глаза, чтобы не уснуть, и бреду рядом с Эмметтом к зданию аэропорта.

Сегодня я уже звонила Эленике и сказала, что встречу их в Гамбруге. Она продиктовала мне номер рейса и время прибытия. Я прилетаю на три часа раньше и успею улизнуть из отеля, чтобы встретить своего мальчика.

Медсестра сказала, что Тони сильно скучает по мне и очень хочет увидеть, на что мне пришлось как-то неумело отнекиваться, с просьбой отвлечь его от грустных мыслей тем, что совсем скоро мамочка будет рядом.

Я сама на это так надеюсь…

Эмметт подводит меня к небольшому белоснежному самолёту, стоящему чуть вдалеке от других. У двери его стоит стюардесса и приветливо, хоть и натянуто, мне улыбается.

Даже не пытаюсь улыбнуться в ответ — у меня слишком много забот.

Во-первых, я волнуюсь за сына. Очень и очень сильно волнуюсь, потому что не знаю, как пройдёт полёт, и что станется с его самочувствием до операции. Усиленно молюсь, чтобы всё произошло так, как мне хочется: он выздоровел и был счастлив.

Во-вторых, я думаю об Эдварде! Постоянно и неумолимо он вторгается в моё сознание даже сейчас, за десятки километров.

Я волнуюсь за него — я не врала вчера.

Мне страшно.

До сих пор тревожное чувство давит в моей груди неподъёмным, лишним для ситуации грузом. И это не из-за того, что счета могут аннулироваться — хотя отчасти и от этого — а потому, что он мне нравится.

Да-да, нравится.

Не безразличен, так сказать.

Я нахожусь на грани. На грани нервного срыва. Ещё немного и мои нервы, стянутые в тугие струны, разорвутся, не выдержав.

Развалившись на куски, я не помогу ни сыну, ни себе.

Садясь на кожаное сиденье, замечаю только иллюминатор, в котором вижу, как торопливо служащие откатывают трап и закрывают дверь.

Пристёгиваюсь по наставлению Эмметта и откидываю голову на спинку сиденья.

Чувствую, как самолёт взлетает, и кладу в рот леденец, чтобы не закладывало уши. Рассасывание подобных сладостей помогает отвлечься, но, к сожалению, ненадолго.

Когда самолёт уже летит — идёт плавно, что отражается на мне — стюардесса добродушно спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь выпить или перекусить.

Отвечаю отрицательно, но телохранитель перебивает меня и просит у девушки две порции мясной поджарки с овощами.

— Я не голодна! — возмущённо глядя на мужчину, произношу я.

— Я выполняю данные мне приказы, мисс, — отвечает он, несмотря на меня, а усиленно изучая глянцевую поверхность мужского журнала.

Словно обиженный ребёнок скрещиваю руки на груди и перевожу взгляд с Эмметта на подставку для еды, выдвинутую передо мной.

Каллен приказал кормить меня? Насильно?

Для чего? Почему?

Неужели это проявление заботы?

Или какой-то благодарности?

Я теряюсь в догадках, размышляю о многом, но одновременно о чём-то одном, пока частный самолёт летит на высоте нескольких тысяч миль.

Время перелёта длительное, и я успеваю выспаться.

Наконец приходит время посадки. Уже снова утро. Утро в Германии.

Схожу по трапу и как следовало ожидать, поскальзываюсь. Хватаюсь за перила за миллисекунду до того, как попадаю в объятья бетонных плит.

— Да, мистер Каллен, — отзывается позади меня Эмметт, и я быстро оглядываюсь, слыша знакомое имя, от которого тело впадает в какой-то ступор, и приятное тепло вперемешку с дрожью скользит в нём.

— Мы на месте, мистер Каллен, — сообщает тем временем мужчина, пока я неотрывно слежу за каждым его движением и сказанным словом.

Почему-то жду, что Эдвард позовёт меня к телефону. Хочу услышать его голос, и это желание настораживает.

Но Эмметт отключается и подводит меня к тёмно-красному кабриолету, припаркованному у входа в аэропорт.

Разочарованно бреду за ним.

С каких пор для меня всё это так важно?

Разве ещё вчера я не ненавидела Эдварда Каллена?

Мы приезжаем в какой-то дорогой пятизвездочный отель. Люксовый номер. Три комнаты: гостиная и две спальни.

Не знаю, зачем нам их две, когда я полностью уверена, что из одной — та, что больше и с двуспальной кроватью — я точно не выйду всё время своего пребывания здесь.

— Ваша одежда здесь, мисс, — напоминая о своём присутствии, говорит Эмметт и показывает на несколько больших пакетов с логотипами дорогих магазинов. Словно во сне подхожу к одному из них, разглядывая содержимое и даже не решаясь к нему прикоснуться.

Представляю, сколько это стоит и где-то в глубине живота образуется узел.

— Если что-то понадобится, известите меня, — доносится до моих ушей, пока я аккуратно перебираю пальцами тонкую ткань платья из своего нового гардероба.

Сдавленно киваю и продолжаю своё занятие.

— Завтрак подадут через полчаса, я буду в соседнем номере.

Натыкаюсь взглядом на этикетку одной из блузок — «Коллинз», и сознание автоматически переворачивает фамилию в «Каллен».

Новая лавина страха за Эдварда обрушивается на мои плечи, вселяя в глаза этот самый страх.

Неправильно распознав причину происходящего, Эмметт спешит добавить, прежде чем выйти за дверь: