Созидая на краю рая - [108]

— Всё в порядке? — медленно поднимая меня с пола, спрашивает он, наконец.

— Да… — прячу взгляд, не желая, чтобы он увидел в них мой позор. Я наверняка и так источаю его целыми ваттами.

— Посмотри на меня, — тихо просит мужчина, и я, вздохнув, поддаюсь.

— Всё в порядке? — снова повторяет он, и тем самым злит меня. Какого чёрта, он всё это видел? Какого чёрта, рассказал про эти чёртовы БДСМ-отношения?

«Ты сама попросила, идиотка!» — гневается подсозание, но я отметаю его подальше.

— Да! — резко и грубо отвечаю ему, выпутываясь из сильных рук и демонстративно шагая к умывальнику.

Прополаскиваю рот и перевожу взгляд на зеркало. Выгляжу, словно мегера: рассерженная, пунцовая, с горящими от гнева глазами.

А на заднем плане стоит Эдвард. Его лицо бесстрастно, но глаза говорят больше, чем всё другое.

Моя злость тут же пропадает.

Я понимаю, что натворила.

Возможно, он не самыми обычными и характерными методами пытался мне помочь, но ведь он сделал всё так, как было нужно, как сделали бы единицы.

Я его обидела.

Оборачиваюсь, пытаясь выглядеть раскаявшейся.

— Полагаю, мисс Мейсен, с Вами всё в порядке, — холодно и отстранённо говорит Эдвард. Я вздрагиваю, будто от удара. Вот к чему мы вернулись — к самому началу. Он был такой же ледяной, неприступный… бесчувственный.

— Прости меня, пожалуйста, — тихо говорю я, делая шаг в его сторону и игнорируя последние слова.

— За что Вас прощать, мисс Мейсен? — равнодушно осведомляется он. Боже, всё бы отдала, лишь бы не слышать этот его тон. Чужой. Не мой. Ни Эдварда.

— Не говори со мной так, пожалуйста…

— Как не говорить? — он поджимает губы.

— Не называй меня мисс Мейсен, — опускаю глаза, полностью признавая свою вину. Да уж, зря я так. Может быть, он тоже временами не подарок, но сейчас обидела его именно я. Он ведь искренне пытался узнать, всё ли со мной хорошо, пытался быть полезным…

Меня пронзает мысль, что для него это тоже впервые, вот он и не понимает, где построены границы личной неприкосновенности…

Мой бедный Эдвард.

Мне снова становится жалко этого человека. Становится больно за него до безумия.

— А как тебя называть? — он скрещивает руки на груди, оглядывая меня своим внимательным, истязающим взглядом.

— Белла. Называй меня Беллой, — робко улыбаюсь, когда оказываюсь с ним совсем рядом, и неуверенно обвиваю его руками за талию. — Не злись на меня, пожалуйста.

— Как же мне на тебя злиться? — устало спрашивает он, ответно обнимая меня. — Я не умею…

— Вот и не нужно, — удовлетворённо и облегчённо вздыхаю, радуясь тому, что мой Эдвард вернулся. Настоящий, искренний, а не безразличный и обиженный. Не хочу видеть его расстроенным, не допущу этого!

— Я предупреждал тебя, что не стоило говорить об Аро, — мягко замечает он, вырывая меня из задумчивости.

— Это точно… — тут уж соглашаюсь полностью. Зря мы затеяли этот разговор.

— Знаешь, я ни у кого прежде не спрашивал подобного, но хочу услышать твой ответ… — тихо говорит Эдвард спустя некоторое время.

— Я отвечу.

— Что я сделал не так? — после глубоко вдоха, виновато спрашивает он.

Вот так поворот!

Отстраняюсь от него и долго смотрю в глаза. В них собраны все чувства, доселе известные человеку: и трепет, и предвкушение, и боль, и обида, и непонятливость, и желание помочь… Я могу перечислять их бесконечно, но, боюсь, до конца мне так и не дойти.

— Ты всё сделал так! — уверяю я, улыбаясь. — Просто я не привыкла, чтобы обо мне так заботились. Никто такого раньше не делал. А ещё — это дамская комната, так что буквально ты нарушил кое-какие установки общественного приличия.

— К чёрту приличия, — фыркает он. — Мне плевать на всех, кроме тебя.

— Теперь ты первый.

— Что? — он не понимает. Действительно не понимает?

— Первый, кто сказал это, — с улыбкой объясняю я. И, поднимая руку, ласково прохожусь пальцами по его щеке.

Смотрю на него, пока не понимаю, что он делает — о чудо! — вслед за мной поднимает ладонь и пальцами осторожно, едва касаясь, поглаживает кожу у меня на скуле. Как раз на той, где сегодня снова тональный крем. Он запомнил, где именно синяк? Вот это внимание…

Впервые в жизни кто-то делал это с такой нежностью и робостью. И сегодня Эдвард дотронулся до меня сам. Сделал то, о чём я мечтала.

Неужели сегодня день «впервые»?

— М-м-м, — мурлычу я, прикрывая глаза и наслаждаясь его прикосновениями.

— Нравится? — хитро спрашивает он, но за хитростью таится нежность.

— М-м-м, — повторяю я и улыбаюсь.

Размолвка заглажена даже лучше, чем я предполагала.

— Думаю, нам стоит вернуться в зал, пока представительницы прекрасного пола не добрались сюда, — смеётся мужчина, опуская руку.

Мне это не нравится, но вида не подаю.

Всё окружающее медленно входит в голову, выталкивая сладостные ощущения.

— Конечно, — понимающе улыбаюсь в ответ, поворачиваясь к двери.

К разговору об Аро сегодня мы больше не возвращаемся…

Наверное, стоило бы поговорить о произошедшем в больнице, но я не решаюсь. Слишком много потрясений за один день.

Садимся снова за стол, но теперь у меня нет никакого аппетита.

— Заказать что-нибудь другое? — осведомляется Эдвард, видя, что стремления доедать у меня нет, хотя на тарелке ещё осталась почти вся пицца.