Рассказ этот, услышанный мной за столиком русского ресторана «Вернисаж», передаю без изменений, не приукрашая детали и не изобретая новой подоплеки.
«Я узнал ее почти сразу: взгляд прыгучей серны, тонкий рот и пепельные кудряшки. Мелани Абигайль — фамилия ивритская: так звали жену царя Давида. В свое время, в кабинете у терапевта, его юная ассистентка мне не представилась: теперь же, заполучив столь пикантным способом ее водительские права…
А случилось вот что. Я позевывал как обычно, у зеркального, вровень с бортиком стелющегося бассейна, перед бостонской церковью Христианской науки. Эта странная секта, возникшая полтора века назад, поначалу вызывала у меня любопытство: я зашел в их читальню, завел разговор с дежурной, — но та, оказавшись почему-то пакистанкого происхождения, принялась как фурия фыркать, и энтузиазм угас.
Впрочем, речь не об этом. Внезапно, грустившая напротив красотка поднялась и растерянно побрела куда-то наугад. Цепкий мой зрачок мгновенно выхватил фиолетовый клатч, забытый на скамейке. Соблюдая конспирацию, я пересел поближе. Пышнотелая бегунья, лежавшая на спине и слушавшая айпод, ехидно лыбилась неподалеку. Убедившись, что это всего лишь ее реакция на чей-то рэп, я нежным движением пальцев расстегнул молнию. Из наличных там оказалось доллара четыре плюс какая-то медь. Игра не стоила свеч. Можно было нагнать владелицу и возвратить сумочку в расчете на энное вознаграждение. Если бы пальцы не нашарили с десяток разных кредиток.
Вообще-то, в моей ситуации с чужими карточками лучше не заморачиваться. Почтового ящика для подобных махинаций у меня нет — а указывать реальный адрес при покупках онлайн довольно стремно. Я ведь обитаю на птичьих правах у своей сердобольной подружки Адели, которая и и без того меня едва терпит…
Короче, я позвонил бывшей жене. Так и так, спрашиваю (мы с ней по старой памяти откровенны), могу ли я кого-то нагреть, есть ли у меня шансы? Дурачок, отвечает, тебя вздуют раньше, брось эту затею, если не хочешь зимовать на Оленьем острове! Пока мы беседовали, Мелани и след простыл. Оставалось две возможности: прикарманить мелочь с проездным и зашвырнуть находку в кусты, либо шпарить в Бруклайн, чтобы прикинуться шлангом и напроситься к ней на чаепитие.
Второй вариант бередил мою фантазию. Я звоню в дверь — она открывает, вся в слезах. „Прошу прощения, я обнаружил это прогуливаясь по площади…“ — „Ах! — восклицает брошеная накануне бойфрендом медсестра. — Вы меня буквально спасли, там ведь были все мои документы!“ Я на секунду сощуриваюсь: „Мы случайно не знакомы? Вы не работали у доктора Коэна из Нидама?..“ Чудесное совпадение! Она радостно кивает. Болтая без умолку, цедит мне одну, другую, третью стопочку арманьяка. Мы чокаемся за провиденциальную встречу. Ее бритые подмышки — лучшая закусь для такого забубенного прохиндея как я. Бриллиантик пупкового пирсинга — отменнейший десерт…
А что если она уже сходила к мусорам? Вычислила место потери, вернулась — и лярва в наушниках подробно описала ей сутулого аферюгу, как коршун спикировавшего на клатч из крокодиловой кожи? Я прихожу — она якобы отлучается в сортир, сама тихонько набирает номер, и на мне защелкиваются наручники… Ноги подкашивались, но я обреченно шаркал по смеркавшимся улочкам спального района. „Пан или пропал!“ — стучало в висках. Адель меня все равно рано или поздно выпрет: профессия моя, лоботряс, ей явно не по нутру. Бывшая супруга — та и вовсе дрейфует в сторону однополой любви. А вдруг мне повезет? Вдруг это судьба и следующий свой отпуск я проведу на Гавайях?..
Дом пятьдесят пять, квартира три. Эх, была не была! Звонок отсутствует, я опасливо скребусь ногтями. Никто не отпирает, даже не слышно звука шагов. Мелани, где ты, моя золотая рыбка? Опомнись, ведь ты же обещала! Нам было бы так славно вдвоем: я массировал бы тебе твои розовые пяточки, защищал от реднеков, таскал туго набитые пакеты из „Трейдер Джоз“…
Увы, дома не оказалось. Рыдает товарке в жилетку? Примчалась к родителям, и те помогают ей срочно отменить кредитки? „Проклятье! Мало того что этот подонок со мной так поступил — я еще и посеяла медкарту, а ведь мне завтра к дантисту!“ О’кей. Но мне-то что делать, милашка? Оставить сумчонку у порога? Черта-с-два: забредет какой-нибудь бомж — уж он-то точно польстится на пару долларов. На карточках мои отпечатки — их он небрежно вытряхнет на ступеньки. Я же, получая американский паспорт, оставил свою дактилоскопию в федеральном компьютере… В конце концов мне есть что терять: продавленный футон Адели, пусть и в затхлой комнатенке на чердаке, чего-нибудь да стоит.
Поразмыслив, я сбегаю этажом ниже, стучу в дверь — и рыжая соседка-ирландка восторженно пучит глаза: „О! С вашей стороны это так благородно! Спасибо огромное, я ей непременно передам“. Что ты ей передашь, дебилка?! Мою залихватскую страсть? Бешеный темперамент безработного эмигранта — жаждущего повиснуть на ком-нибудь, присосаться к источнику наслаждений?.. Ладно, сделал мицву и баста. Возвратил бедняжке утраченную ею напрочь веру в человечество. Надеюсь, теперь Небеса пошлют мне удачу в жизни. Миллионный выигрыш в лотерею. Или, на худой конец, чей-то кошелек, до отказа набитый купюрами…»
