Осколки - [22]
ХЬЮМАН: Мы встретились, когда я был ассистентом. Мы очень сблизились и… в общем она оказалась превосходной коллегой. Много помогала мне и помогает до сих пор. И я любил ее.
ГЕЛЬБУРГ: А еврейская женщина не могла бы вам помогать?
ХЬЮМАН: Да нет, могла бы. Но все сложилось иначе.
ГЕЛЬБУРГ: И это не потому, что вам не хотелось выглядеть евреем?
ХЬЮМАН: (холодно). Я никогда не отрицал, что я еврей.
ГЕЛЬБУРГ: (почти дрожа от некоего страха). Послушайте, не сердитесь на меня. Я только пытаюсь понять…
ХЬЮМАН: (чувствует скрытую враждебность). Куда вы клоните? Я как-то не совсем понимаю.
ГЕЛЬБУРГ: Хьюман, помогите мне! Еще никогда за всю свою жизнь я не испытывал такого страха.
ХЬЮМАН: Пока человек жив, он испытывает страх. С этим страхом мы рождаемся: новорожденное дитя — отнюдь не воплощение мужества. Но как ты с этим страхом обходишься — вот что важно. Я думаю, вы с ним обошлись неважно.
ГЕЛЬБУРГ: Почему? Что значит неважно обошелся?
ХЬЮМАН: Думаю, вы попытались раствориться среди гоев.
ГЕЛЬБУРГ: … Вы верите в Бога?
ХЬЮМАН: Мне кажется, мы находимся на завершающем этапе развития религии. Я — социалист.
ГЕЛЬБУРГ: Вы считаете, все должны работать на правительство?..
ХЬЮМАН: Это единственное, что еще имеет для будущего какой-то смысл.
ГЕЛЬБУРГ: Боже сохрани! Но если нет Бога, то откуда взялись евреи?
ХЬЮМАН: Да они уж найдут, на что им молиться. И христиане тоже. Это всего лишь кетчуп разного сорта.
ГЕЛЬБУРГ: (смеется). Надо же! Чего только от вас иногда не услышишь!
ХЬЮМАН: В один прекрасный день все мы будем выглядеть, как племя обезьян, которое бегает по кругу, пытаясь расколоть кокосовый орех.
ГЕЛЬБУРГ: Она верит вам, Хьюман… Я хочу, чтобы вы сказали ей… сказали бы… что я изменюсь. Она не имеет права испытывать подобные страхи, ни передо мной, ни перед чем еще во всем мире. Им никогда нас не уничтожить. Когда умрет последний еврей, померкнет свет. Эти немцы, они тявкают на луну — она должна понять это!
ХЬЮМАН: Успокойтесь.
ГЕЛЬБУРГ: Я хочу вернуть свою жену. Я хочу вернуть ее, прежде чем что-то случится. У меня такое чувство, словно во мне ничего не осталось, и я пуст. Я хочу вернуть ее.
ХЬЮМАН: Филипп, но что я могу сделать?
ГЕЛЬБУРГ: Неважно… С тех пор как вы появились… в своих сапогах… этакий рыцарь…
ХЬЮМАН: О чем вы, Господи помилуй?
ГЕЛЬБУРГ: С тех пор как вы появились, она смотрит на меня свысока, как на кусок дерьма!
ХЬЮМАН: Филипп…
ГЕЛЬБУРГ: Да прекратите вы со своим «Филипп, Филипп»! Хватит!
ХЬЮМАН: Не орите на меня, Филипп, вы знаете, как вы можете вернуть ее! Не рассказывайте мне, что это для вас загадка!
Пауза.
ГЕЛЬБУРГ: Она, правда, вам сказала, что я…
ХЬЮМАН: Мы говорили, и это всплыло. Рано или поздно, это случилось бы, не так ли?
ГЕЛЬБУРГ: (стиснув зубы). Я молился на нее. Я никому еще этого не рассказывал… но раньше, когда я еще спал с ней, я казался себе маленьким ребенком, который лежал на ней, словно это она производила меня на свет. Не правда ли, странное видение? Рядом со мной в постели лежала некая… богиня из мрамора. Я молился на нее, Хьюман, с того самого первого дня, как увидел ее.
ХЬЮМАН: Я очень сочувствую вам, Филипп.
ГЕЛЬБУРГ: Как же она может бояться меня? Ну, скажите же мне правду.
ХЬЮМАН: Не знаю. Может… из-за этих замечаний, которые вы всегда делаете по поводу евреев.
ГЕЛЬБУРГ: Каких замечаний?
ХЬЮМАН: Что вы, например, не хотели бы, чтобы ваше имя путали с Гольдбергом.
ГЕЛЬБУРГ: И поэтому я нацист? А что, Гольдберг и Гельбург — одно и то же? Нет ведь?
ХЬЮМАН: Нет, но если это постоянно подчеркивать, то это как…
ГЕЛЬБУРГ: Как что? Как что? Почему вы не скажете правду?
ХЬЮМАН: Ну, хорошо. Вы хотите услышать правду? Посмотрите как-нибудь в зеркало!
ГЕЛЬБУРГ: В зеркало?
ХЬЮМАН: Вы ненавидите себя — и это вселяет в вашу жену смертельный страх. Вот мое мнение. Не знаю, как это возможно, но я уверен, что вы парализовали ее своим вечным «еврей, еврей, еврей». При этом то же самое она читает каждый день в газетах и слышит по радио. Вы хотели знать, что я думаю? — Вот это я и думаю.
ГЕЛЬБУРГ: Бывают дни, когда я с таким удовольствием сидел бы в школе со стариками, накинув на голову покров, и на всю оставшуюся жизнь остался бы евреем. С пейсами и в черной шляпе — и все одним махом расставил бы на свои места. А бывают моменты… когда я мог бы убить их. Они приводят меня в ярость. Мне стыдно за них и за то, что я выгляжу, как они. (Стонет). Почему мы обречены быть другими? Зачем? Почему?
ХЬЮМАН: Представим себе, вдруг выяснится, что мы такие, как все. Кого мы тогда станем обвинять?
ГЕЛЬБУРГ: Что вы имеете в виду?
ХЬЮМАН: Я имею в виду эти стоны и вопли внутри нас. Вы мучаетесь не из-за чего, Филипп, не из-за чего! Хочу открыть вам тайну: ко мне на прием приходят самые разные люди, но среди них нет ни одного, кто бы так или иначе не подвергался преследованиям: бедные со стороны богатых, богатые — бедными, черные — белыми, белые — черными, мужчины — женщинами, женщины — мужчинами, католики — протестантами, протестанты — католиками, и все вместе взятые — конечно евреями. Преследуют всех! Иногда я думаю: может, это то, на чем держатся эта страна? Но что самое удивительное — никогда не встретишь человека, который сам бы преследовал других.
Рациональное начало всегда в произведениях Артура Миллера превалировало над чувством. Он даже не писал стихов. Аналитичность мышления А. Миллера изобразительна, особенно в сочетании с несомненно присущим ему искренним стремлением к максимально адекватномувоспроизведению реальности. Подчас это воспроизведение чрезмерно адекватно, слишком документально, слишком буквально. В той чрезмерности — и слабость драматурга Артура Миллера — и его ни на кого не похожая сила.
Вторая мировая уже окончена, но в жизнь обитателей дома Келлер то и дело наведываются призраки военных событий. Один из сыновей семьи три года назад пропал без вести, никто уже не верит в то, что он может вернуться, кроме матери. Вернувшийся с войны невредимым Крис приглашает в дом Энн, невесту пропавшего брата, желая на ней жениться. Он устал подчиняться во всём матери и беречь её чувства в ущерб своим интересам. Мать же во всём видит знаки продолжения жизни своего Ларри. Пытаясь убедить всех в своей правоте, она не замечает, что Энн и впрямь приехала не ради исчезнувшего Ларри.
История непростой жизни, в событиях которой как в зеркале отразился весь путь развития искусства и литературы прошедшего столетия.Артур Миллер рассказывает не только о себе, но и о других великих людях, с которыми сводила его судьба, — Теннеси Уильямсе и Элиа Казане, Дастине Хоффмане и Вивьен Ли, Кларке Гейбле, Лоуренсе Оливье и своей бывшей жене, прекрасной и загадочной Мэрилин Монро.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сюжет пьесы разворачивается в 1950-е годы в Нью-Йорке в итальянском районе недалеко от Бруклинского моста. Эдди Карбоун и его супруга Беатриса поддерживают племянницу Кэтрин, которая учится на стенографистку. В Нью-Йорк нелегально прибывают Марко и Родольфо, родственники Беатрисы. Между Родольфо и Кэтрин возникает взаимное чувство. Но Эдди излишне опекает племянницу, что перерастает в помешательство. Трагическая история запретной любви, которая не могла закончиться счастливым концом.
Францию оккупировали немецкие войска и начались облавы на евреев. Людей забирали прямо с улицы и отвозили на проверку. И вот шестеро незнакомых мужчин вместе с мальчиком лет пятнадцати сидят в помещении, напоминающем бывший склад. Никому из них не объяснили, почему их забрали и держат здесь. Пока их не стали по одному звать в кабинет, они могли надеяться, что это просто проверка документов, ведь очевидно, что не все они евреи. Однако после того как не все стали возвращаться из кабинета, стало понятно, что не все смогут отсюда уйти.
Пострадав в результате несчастного случая, богатый аристократ Филипп нанимает в помощники человека, который менее всего подходит для этой работы, — молодого жителя предместья, Абделя, только что освободившегося из тюрьмы. Несмотря на то, что Филипп прикован к инвалидному креслу, Абделю удается привнести в размеренную жизнь аристократа дух приключений. По книге снят фильм, Intouchables, который в российском прокате шел под названием 1+1. Переведено для группы: http://vk.com/world_of_different books на http://notabenoid.com/book/49010/.
Ясмина Реза родилась 1 мая 1959 года. Училась в Париже и в университете г. Нантерра (отделение театра). Как актриса играла в пьесах Мольера, Саша Гитри и многих современных авторов. За первую пьесу «Разговоры после погребения» (1987) получила несколько драматургических премий, в том числе премию Мольера. Автор пьес: «Разговоры после погребения» «Путешествие через зиму» (1989) «Искусство» (1994) «Человек случая»(1995). Пьеса «ART» получила: премию Мольера, премию «Ивнинг Стандард» за лучшую комедию 1996 года, премию Лоренса Оливье 1997 года, премию критиков за лучшую пьесу, премию «Тони» и др.
Авторская мифология коня, сводящая идею войны до абсурда, воплощена в «феерию-макабр», которая балансирует на грани между Брехтом и Бекеттом.
![Жизнь с отцом [=Радуги над Хиросимой]](/storage/book-covers/6d/6d49bb82e589fd9fb29db8475b280469ca9123cd.jpg)
Со времени атомной бомбардировки минуло три года, а в сердце Мицуэ по-прежнему живы образы отца, друзей, многих других людей, погибших 6 августа 45-го. Как жить без них дальше? Имеет ли она право на семейное счастье? Мицуэ снова и снова задает себе эти вопросы, когда получает предложение руки и сердца от застенчивого молодого человека, который часто бывает в библиотеке, где она работает. Преодолеть душевную коллизию дочери помогает погибший отец. Его душа навещает Мицуэ и убеждает ее, что жизнь продолжается и она обязательно должна быть счастлива.По этой пьесе снят фильм «Face of Jizo» /Лик Дзидзо/Когда живёшь с отцом (2004)
Пьеса в пяти картинах (сценическая версия одноименного фильма Билли Уайлдера) о трагедии забытых «звёзд» Голливуда.
«Политический театр» Э.Елинек острием своим направлен против заполонившей мир индустрии увеселения, развлечения и отвлечения от насущных проблем, против подмены реальности, нередко весьма неприглядной, действительностью виртуальной, приглаженной и подслащенной. Писательница культивирует искусство эпатажа, протеста, бунта, «искусство поиска и вопрошания», своего рода авангардистскую шоковую терапию. В этом своем качестве она раз за разом наталкивается на резкое, доходящее до поношений и оскорблений противодействие не только публики, но и критики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пьеса «Цена», пожалуй, самая популярная из его пьес. В ней А. Миллер обращается к проблеме цены нашей жизни, ценностям настоящим и мнимым. Главные герои — братья, которые не виделись шестнадцать лет и вновь пытаются стать родными. Старший — известный врач. На пути достижения успеха, как он сам говорит, «выпалывал все, включая людей». Младший отказался от карьеры, чтобы поддержать отца в трудные годы.В истории сложных, запутанных отношений двух братьев оценщик Грегори Соломон берет на себя роль совести. Он остроум и острослов, превосходно знает жизнь и видит каждого человека насквозь.