Осколки - [20]

КЕЙЗ: (выражая негодование). И как вы только дошли до того, чтобы говорить такое. Это чудовищно, Гельбург!

Гельбург делает шаг, чтобы уйти, падает на колени, хватается за грудь, пытается сделать вдох, лицо его багровеет.

КЕЙЗ: Что такое? Гельбург! (Он вскакивает и устремляется к рампе). Вызовите скорую помощь! Быстрее же, ради всего святого! (Выбегает, громко взывая). Скорее, позовите врача! Гельбург! Гельбург!! С Гельбургом плохо!

Гельбург стоит на четвереньках и, хрипя, пытается не рухнуть лицом на пол.

Затемнение.

Скрипач играет, музыка стихает.

Сцена десятая

Спальня в доме Гельбурга. Сильвия в постели. Слева и справа Маргарет и Харриет. Сильвия прихлебывает из чашки какао.

ХАРРИЕТ: Все-таки удивительно, как он держится после такого удара.

МАРГАРЕТ: Сердце — это мускул, а мускулы могут иногда и поправиться.

ХАРРИЕТ: И все-таки я не понимаю, почему они его так быстро выпустили из больницы.

МАРГАРЕТ: У него железная воля, а тут ему, вероятно, ничуть не хуже.

СИЛЬВИЯ: Он хочет умереть здесь.

МАРГАРЕТ: Откуда нам знать, он может прожить еще очень долго.

СИЛЬВИЯ: (отдает ей чашку). Спасибо. Уже много лет я не пила какао.

МАРГАРЕТ: Я считаю, оно успокаивает.

СИЛЬВИЯ: (в приливе иронии). Он хочет быть здесь, потому что желает объясниться со мной. (Качает головой). Вот ведь абсурд: откладываешь все, откладываешь, словно собираешься жить еще тысячу лет. А на самом деле мы, как маленькие мушки: утром появляемся на свет, целый день порхаем до вечера, а потом — привет.

ХАРРИЕТ: Но сначала ведь надо набраться опыта.

СИЛЬВИЯ: Все, что я знаю сегодня, я знала уже двадцать лет назад. Просто я не говорила. (Сбрасывает покрывало). Я хочу к нему, пожалуйста.

МАРГАРЕТ: Погодите, Харри даст нам знать.

ХАРРИЕТ: Сильвия, пусть доктор сам решает. Пожалуйста.

МАРГАРЕТ: (натягивает покрывало). Надеюсь, вы не склонны упрекать себя.

ХАРРИЕТ: Это могло произойти с каждым. (Обращается к Маргарет.) Наш отец, например: однажды он прилег отдохнуть после обеда и больше не проснулся. (Обращается к Сильвии.) Помнишь?

СИЛЬВИЯ: (кивает со слабой улыбкой). Таким он и был всю жизнь: никому не хотел быть в тягость.

ХАРРИЕТ: И надо же, как раз за день до этого он купил себе новые плавки. И мундштук из янтаря. (Обращается к Сильвии.) Она права, тебе не следует себя корить.

СИЛЬВИЯ: (пожимая плечами). А что это меняет? (Устало вздыхает, смотрит перед собой. В основном обращается к Маргарет). Знаете, проблема всегда заключалась в том, что Филипп считал, что он — как Геркулесов столб. Несгибаем. Так он думал. Но уже пару месяцев спустя после нашей свадьбы я знала, что… что он себе это вообразил. Мне стало ясно, что я сильнее его. Но что с этом поделаешь: глотаешь все и делаешь вид, что ты слабее. И через какое-то время не остается ни одного слова правды. А теперь от меня никакой пользы… (начинает плакать)… как раз тогда, когда я так нужна ему!

ХАРРИЕТ: (встает озабоченно). У меня на плите отличное жаркое. Принести вам?

СИЛЬВИЯ: Нет, спасибо. Флора потом что-нибудь сготовит.

ХАРРИЕТ: Я тебе потом позвоню. Постараюсь позвонить. (Хочет уйти, но останавливается и не может себя удержать). Я просто не могу поверить, что из-за этого ты в состоянии себя упрекать. Нельзя же вдруг начать все говорить, что думаешь. Тогда пол-Бруклина должны были бы развестись. (Почти не владея собой). Это же смешно! Ты лучшая женщина, которую он бог бы найти! Даже более того! (Быстро выходит).

Пауза.

МАРГАРЕТ: Несколько лет мне приходилось работать в детском отделении. Иногда у нас было до тридцати — сорока детей, один-два дня отроду, но каждый был уже личность. Один лежит прямой, как мумия (она изображает мумию со сжатыми кулаками)… типичный банкир. Другой постоянно возится (беспорядочно размахивает руками) счастливый, как маленький жеребенок. А вот мисс Привереда… в постоянной заботе, не выглядывает ли кантик. — Да и как это может быть иначе? За каждым — двадцатитысячелетняя история человечества — и вы думаете, ь можно изменить человека?

СИЛЬВИЯ: И что же это значит? Как же тогда жить?

МАРГАРЕТ: Человек вытаскивает карту втемную, потом раскрывает ее и делает из своей игры самое наилучшее. А что же еще, моя дорогая? Что еще остается?

СИЛЬВИЯ: (смотрит перед собой в одну точку). Например, желать… чтобы все произошло иначе. (Срывает покрывало). Я хочу к нему. Дайте мне коляску.

МАРГАРЕТ: Погодите. Я спрошу у Харри. (Делает несколько шагов). Подождете? Я сейчас вернусь.

Поворачивается и уходит. После того как Маргарет ушла, Сильвия подносит к губам сложенные, словно для молитвы, руки, и закрывает глаза.

Затемнение.

Скрипач играет, музыка умолкает.

Сцена одиннадцатая

Спальня Гельбурга. Он в постели, Хьюман выслушивает его сердце, затем убирает стетоскоп и садится рядом на стул.

ХЬЮМАН: Я могу только повторить, Филипп, Вам надо в больницу.

ГЕЛЬБУРГ: Даже и не начинайте. Для меня это невыносимо: там воняет, как в зоопарке. А потом еще лежишь в койке, в которой уже умер какой-то чужой человек… Терпеть не могу. Если уж мне суждено уйти, то отсюда. И Сильвию я не хочу оставлять одну.

ХЬЮМАН: Я просто стараюсь вам помочь. (Тихонько смеется)