Нил Сорский - [72]
Ничего не сказав, священник достал полотенце, опоясался им, связал концы вместе и накинул их на спицу, торчавшую из стены. Так, на полотенце священник провисел до конца бдения, так как стоять он уже не мог, а в церкви, видимо, не было даже лавок. В монастыре священник прожил еще десять дней, «едва скоротав» их. Когда вернулся в Новгород, к нему собрались домашние и знакомые и спросили, какое впечатление на него произвели иноки обители Евфросина. Помолчав немного, он ответил: «Видите ли вы это дерево? Оно не требует ни сна, ни дремания, никакого покоя. Так и он (Евфросин. — Е. Р.) пребывает там с братией: железный с железными». Они же услышав такой ответ, спросили его: «Ты еще пойдешь туда, где такие многие духовные труды совершаются?» Он же ответил им: «Не могу я, плотской человек, перестоять дерево и превзойти бесплотных в трудах»[357].
Келейное правило
Господи Боже спасения моего, во дни воззвах, и в нощи пред Тобою.
(Пс. 87, 2)
Все время, кроме общих служб, монахи скита находились в своих кельях. Большая часть суток была отдана молитве. Восстав от сна, инок, прежде всего, благодарил Бога за дарованный день и приносил исповедание перед Господом. Затем следовали молитвы, чтение и рукоделие. До времени трапезы полагалось читать Евангелие, Псалтирь, святоотеческие книги, совершать положенные молитвы из келейного правила. Трапеза наступала в час девятый, соответствующий в осеннее и весеннее время двум часам после полудня. В непостный день разрешалось принимать пищу пораньше и, если требовалось, немного вкусить в полуденное время. В постные дни полагалась только одна трапеза. После трапезы наступал отдых — «час един». Далее инок занимался рукоделием и всякими хозяйственными делами. Но что бы монах ни делал, он не должен был оставлять Иисусову молитву. Подвижник египетского Скита старец Исаак так говорил ученикам: «Цель всякого монаха и совершенство заключается в постоянной непрерывной молитве, сколько возможно для немощи человеческой. Для достижения сего мы употребляем все труды и все сокрушение сердца»[358]. Управившись с хозяйством, инок вновь возвращался к чтению Божественных писаний, затем наступало время вечерни.
Келейное правило сорских монахов было большим: каждый день полагалось вычитывать половину Псалтири, совершать шестьсот или тысячу Иисусовых молитв, триста или шестьсот поклонов. Но мера для каждого монаха устанавливалась настоятелем — «противу силы своея». «Да аще кто… не может совершати весь преданный устав, а он — половину сего. Аще ли ни сей — и он третию часть или четвертую». «Но елико кто может вместити да вместит»[359]. Желающий мог увеличить свое молитвенное правило. Однако Скитский устав предупреждал соблюдать осторожность: «Но всяко дело мера украшает, яко вся, иже выше меры начинаете, от бесов суть таковая»[360].
«Молитва усты» (то есть молитвы, которые поют и читают), а также «телесное делание» (поклоны) составляли только часть молитвенного правила. Главным деланием инока, ради которого он затворялся в пустыни, была «умная молитва», исихия. Тогда «не молитвою молится ум, — писал в своих главах преподобный Нил, — но превыше молитвы бывает. И в обретении лучшаго молитва оставляется»[361]. «Молитва усты», по учению святых отцов, является только необходимой подготовкой к «умной молитве». «Телесное делание — только лист, внутреннее же, то есть умное, это плод»[362].
Время безмолвия наступало после захода солнца. «Сиди в келлии, безмолвствуя, и собрав си ум, держи молитву, имей же с ней и память смертную», — сказано в руководстве для скитского инока. К молитве можно было приступать только со смиренным сердцем, осознавая себя самым грешным из людей и представляя себе будущие мучения, которые ждут каждого за совершенные грехи. Если удавалось настроить себя на молитву, необходимо было удерживать ее час. Затем следовало молитвенное делание: монах совершал повечерие, которое полагалось завершать «умной молитвой». Хотя бы полчаса нужно было постараться удержать чистую молитву, без всяких помыслов и размышлений, даже душеполезных. О молитве должно «прилежно попечение имети, — напоминал старец Нил наставления святых отцов, — всех помысл ошаяся (избегая. — Е. Р.) в ней, аще мощно, не точию злых, но и мнимых благых… и искати в сердци Господа, еже есть „умом блюсти сердце в молитве и внутрь сего всегда обращатися“»[363].
О технике психосоматической молитвы Нил Сорский предпочитал рассказывать своим ученикам словами из творений святых Григория Синаита и Симеона Нового Богослова. «И поскольку сказано, что, благим помыслам последуя, лукавые входят в нас, — того ради подобает стараться молчать мыслью и в отношении помыслов, кажущихся правыми, и постоянно смотреть в глубину сердечную и говорить: „Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя“ — полностью, иногда же половину: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя“. И, опять изменив, говори: „Сыне Божий, помилуй мя“, — что и удобнее новоначальным, сказал Григорий Синаит. „Не подобает же, — сказал он, — часто делать перемену, но — изредка“. Ныне же отцы прибавляют к молитве слово: сказав „Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя“, тут же говорят: „грешного“. И это допустимо. Особенно же подходит нам, грешным. И так говори прилежно, будь то стоя, или сидя, или и лежа, ум в сердце затворяя и дыхание сдерживая насколько возможно, чтобы часто не дышать, как говорит Симеон Новый Богослов». «А тому, о чем сказали эти святые, — задерживать дыхание, то есть не часто дышать, — и опыт скоро научит, так как это очень полезно для сосредоточения ума»
