Марахси - [31]

— Наркомана видно невооруженным глазом, — возразил Саммю. — Да и вы их осматриваете регулярно, давно бы спалили. Другое применение есть?

— Эндорфин используется еще как анальгетик при сильной боли. Кстати, не исключено, что на преступлении вора толкнули травмы, полученные на арене.

— Кто у нас травмировался в последнее время? — Саммю обернулся к Язмину. — Так, чтобы потребовалось обезболивающее?

— Да вроде никто, на своих ногах уходили. Хотя они в бараках все не по разу битые и переломанные.

— А только эндорфин пропал? — уточнил Бык.

— Еще адреналин, эстроген и тестостерон.

При последних словах Бык поморщился, словно по стеклу рядом с ухом процарапали железным скребком. Тестостерон и эстроген, насколько он помнил свой первый разговор с врачом, использовались для химической кастрации кассинов. Если кто-то из них сообразил, что обратными инъекциями результат можно нивелировать, то они имеют дело с каким-то самородком. Но лица кассинов говорили, что Марахси гениев не рождает.

— Последим за бараками, — заявил Саммю. — Я лично этим займусь. Если кто-то полезет на бабу или окажется под кайфом, устроим в камере шмон. Сейчас это бессмысленно, народу до дури, в их тряпье черта можно спрятать, не только ваши тюбики.

Он непроизвольно посмотрел в сторону Старухи, чье лицо оставалось неподвижной маской презрения. Если она и слышала разговор, то никак не проявила своего отношения к нему.

— Кстати, гормоны оставляют какие-то следы после применения, — вдруг вспомнил Бык. — Тот же адреналин вроде бы вызывает расширенные зрачки и повышение пульса?

— Никто не скажет, свой адреналин у человека в крови или инъекционный, — фыркнул врач. — Возьми вор лекарства или химикаты, можно было бы сделать экспресс-анализ крови на примеси. Но гормоны практически недоказуемы. Так что препараты останутся здесь, я не могу нести ответственность за них в таких условиях. Кассины у вас на виду, вот и ловите вора сами.

— Ежли он черфь, — вдруг глубокомысленно произнес Волк словно про себя, — то свое возьмет все едино, бо чермны как ночь глаза евойные и во тьме зрит…

— Хватит! — прикрикнул на него Бык, теряя самообладание. — Развелось сказочников! Уберите их отсюда, нечего сплетни по баракам разносить.

Врач захлопнул саквояж на замок, бросил его в руки техников и движением подбородка выгнал свою свиту прочь. Туда же, торопливо подталкиваемые в спину Язмином, отправились кассины. Саммю задумчиво подошел к стеклу и посмотрел вниз. Зал уже заполнялся новыми посетителями, арена сверкала чистым алым квадратом в белом круге, униформисты втаскивали «карету» на положенное ей место.

— Поразительно, — сказал он. — Краж до сегодняшнего дня у нас еще не бывало, это что-то новенькое. Очень и очень интересно.

— Что же тут интересного? — не выдержал Бык.

— Я вам уже говорил об их психологии? — Саммю весело обернулся от стекла в его сторону. — Взломать замок и украсть что-то не у соседа, а у хозяев — это уже вызов, абсолютно новая ступень гражданского самосознания. Сейчас вор считает себя в безопасности, умнее всех, возможно, даже смеется над нами. Но то, что сошло с рук однажды, непременно захочется повторить второй раз. Так что он немного выждет и снова явится.

— Мне теперь не спать и сидеть в засаде? — ядовито спросил врач.

— Нет, напротив, вам лучше появляться в помещении как можно реже. Пусть дорога будет свободна.

— Кто же его поймает, если меня там нет?

— Оставьте в медотсеке ромульянина в рабочем состоянии, — велел Саммю. — Отключенного андроида от рабочего отличить невозможно, роботы не издают звуков и могут неподвижно караулить часами, нападают тоже мгновенно. Только настройте его так, чтобы не калечил. Мне этот герой обязательно нужен целым и, желательно, в сознании.

— Проведете воспитательную работу? — усмехнулся Бык. — Чтобы другим было неповадно?

— Постараюсь, — кротко ответил Саммю так, что желание продолжать разговор у всех отпало.

Глава 11. Lucky, lucky, lucky me…

Балкон, нависающий над ареной, словно средневековый подъемный мост, имел в ширину всего пару шагов. Ограждение было недостаточно высоким, чтобы не бояться нырнуть вниз, Бык не любил туда выходить. Беснующаяся толпа под ногами напоминала бурлящую воду, упадешь — пропадешь, затопчут или разорвут, если признают одного из владельцев.

Страсти на тотализаторе разгорались нешуточные, те, кто проигрывал последнее или ставил в долг, в отчаянии были способны свернуть шею любому, кого считали виновником. Их связывали и спускали охладиться в люк, к баракам, а потом делали предложение: пойти в кассины, заработать денег, расплатиться с долгами и купить билет домой. То, что такой момент никогда не наступит, естественно, умалчивалось, напротив, всячески обнадеживали. Главным было получить согласие в письменном виде, Хиотис настаивал на этом.

Сегодня на балкон пришлось выйти следом за Шаманом, отказаться было неудобно. Вместе с Саммю и Язмином Шаман составлял Комиссию по распределению испытаний. Комиссия назначала условия поединка, оспорить их было нельзя. Если Шаман говорил, что сегодня вместо сетки будет колючая проволока, значит, так и должно быть. Если вместо двери ставили тонкую резиновую перемычку или не ставили дверь вовсе — это было персональным невезением отдельно взятого кассина, а не беспристрастной комиссии. Также Шаман заведовал всеми силовыми установками Колизея и программой, анализировавшей ставки и перспективы.