То, что Персефон пропал с тропы, первым заметил и доложил робот. Он сказал это тихо, прогудел почти в ухо Самвелу, но тот только кивнул и продолжил идти, как шел — медленно, размеренно, глядя себе под ноги и лишь изредка бросая взгляд по сторонам. Пиркс тоже повернул голову — поверхность Форы с обеих сторон дороги была однотипной, монотонной, покрытой буйной растительностью. По климату планета напоминала ливневые леса Южной Америки, но только в той жаркой и сырой степени, которую он помнил по оранжерее. Буйный зеленый покров надежно прятал рельеф земли от глаз, и никто не мог сказать, что находится под сплошным лиственным этажом — расщелина, пологая низина или ровная поверхность. Сама тропа шла по невысокому хребту.
Ее посещение входило во все туристические программы, потому что белесая дорожка носила следы множества ног, вытерших зелень до камня, была узкой и извилистой. Тем более Пирксу показалось странным, что Самвел не остановился, не велел группе собраться, и не выслал на поиски автоматического спасателя Аспа, как называли эти модели андроидов, специально оснащенные различными локаторами и датчиками. Но, может быть, исчезать из виду на пару-тройку минут на Форе нормально? Туалетов по дороге им не встретилось ни одного.
— Водятся ли здесь крупные животные? — Пиркс постарался, чтобы его вопрос прозвучал так же тихо, как доклад робота.
— Смотря кого считать крупными, — уклончиво ответил Самвел, оглядываясь на растянувшуюся по дороге впереди и позади него группу. — Если вы имеете в виду хищников, то нет.
— Кого же еще можно считать крупными? — удивился Пиркс.
— Это зависит от того, какой логики вы придерживаетесь, — уклончиво ответил тот. — Например, муха — животное?
— Ну… — Пиркс коротко покосился на него, пытаясь распознать подвох. — Если рассуждать абстрактно, то можно сказать и так.
— Тогда крупная муха — крупное животное? — карие навыкате глаза уставились на него без тени улыбки.
Пиркс с досадой махнул рукой — попался на глупую уловку из учебника.
— Муха — насекомое, — поправил он Самвела. — Крупная муха — крупное насекомое. Но, безусловно, представитель животного мира.
— Здесь полно таких представителей животного мира, — в голосе Самвела была усмешка. — Некоторые из них довольно велики в размерах, но они травоядны. Избегают встреч с людьми по ряду причин, не последняя из которых — пищевая незаинтересованность.
Пиркс невольно оглянулся, но никакие ветки не качались и ничьи желтые глаза не горели в расщелине справа. Он подумал, что отвык от таких богатых планет, где растительность не культивируется, и скрывает больше, чем открывает. Фора Семь Четыре Один не была колонизована по причинам, которые были изложены в справочниках довольно туманно и сухим языком предположений. Первые попытки включить планету в число освоенных относились к прошлому столетию, было заложено несколько городов, но их присутствие словно свело планету с ума — за короткое время вся флора активизировалась и с завидным постоянством атаковала городские пределы, словно фагоциты вирус. Расчищенное пространство, оставленное на ночь без присмотра, к утру представляло собой буйно цветущий сад, а то и пруд — в зависимости от наличия воды в почве. Вытравленные химикатами растения через сутки давали новое поколение, устойчивое к примененному яду, и к тому же обладающее неприятной особенностью размножаться поллиниями, вызывавшими выход из строя точной техники. Стоило осушить низину, как на следующие сутки над ней проливался дождь стеной, дававший жизнь многочисленным плесневым формам жизни. Ничего не получилось и с химической промышленностью, и с пищевыми культурами, и даже со строительством дорог. Проложенная трасса покрывалась рытвинами и пробоинами, горы засыпали ее оползнями, а вновь положенный асфальт раскрывался львиным зевом от лезущих наружу воздушных корней местных гигантских орхидных.
Активность флоры компенсировалась полным бездействием фауны, представленной на Форе довольно скудно. Самыми крупными животными на момент составления доклада были похожие на коал звери, питавшиеся молодыми побегами с верхушек деревьев. Пиркс вспомнил, что читал об этом еще во время обучения. В докладе, помимо прочего, было высказано предположение, что вся биосфера планеты состоит в определенной связи и является целостным организмом, который любое вторжение на планету ощущает как болезнь или рану, соответственно пытается исцелиться, удвоенными силами покрывая испорченное место родной флорой наподобие гипса на переломе. Каким образом передается информация между субъектами, докладчик, помнится, затруднился ответить, приведя в пример мать, которая понимает своего неразумного младенца без всяких слов. Этот аргумент имел определяющее значение или иные, которых Пиркс не помнил уже, но планету исключили из числа ждущих колонизации и оставили в качестве туристического развлечения.
Для краткосрочного пребывания на планете не требовалось специальной защиты, отдельных человеческих особей биосфера не воспринимала как угрозу, напротив, была тиха и дружелюбна, если такое слово уместно использовать в отношении растений. Насчет реакции животных в докладе ничего не говорилось.
