Машина времени выглядела несколько иначе, чем рассчитывал Костик, выбирая попаданство в "Гостью из будущего", но в целом – допустимо.
— И она тоже разумна? – осторожно уточнил он у местного «вертера».
— Разумна.
— Я в том смысле, что если я попрошу у нее перенести меня к мамонтам, она поймет?
— Вероятность высока.
Костик не понял, но на всякий случай решил, что это скорее да, чем нет. Он поскреб поверхность поручней ногтем, потоптал резиновый коврик на площадке, зачем-то заглянул в шлем, полный проводов и непонятных трубок. «Вертер» терпеливо ждал.
— Здорово, — наконец вынес свой вердикт Костик. — Но к мамонтам — это я так, для примера. Чего я там, у мамонтов, не видал. Я вообще никогда не понимал, почему в «Гостье из будущего» все только в прошлое летают, в библиотеку эту сгоревшую, да к пещерным жителям. Если она машина времени, то ведь и в будущее может?
Он вопросительно посмотрел на андроида.
— Будущее лишь гипотетическая часть линии времени, состоящая из множества событий, которые ещё не произошли, но могут произойти, — ответил «вертер». — Нужно сузить границы выбора.
— Две тыщи семисотый год существует? — уточнил Костик. — Если сейчас две тыщи двухсотый?
Андроид подумал.
— Отсутствует вероятность его ненаступления.
— Материальный?
— Не прогнозируется ни одной причины, по которой он утратит материальность.
— Вот! — Костик даже подпрыгнул. — Значит, я хочу попасть в две тысячи семисотый год. Где все предметы — две тысячи семисотого года. Сплошные новинки и прототипы, которые можно забрать с собой. Ты не думай, я не только для себя, я со всеми поделюсь, если хватит. Переведи ей.
«Вертер» повернул голову к отверстию с микрофоном.
— Заказ на перемещение в мир материальных предметов, произведенных в две тысячи семисотом году, — проскрипел он.
— Подожди, — испугался Костик, представив вокруг себя голубые пирамидки, держащие в руках розовые квадраты. — Еще скажи, что это должна быть планета Земля.
— Мир материальных предметов, расположенных на планете Земля, произведенных в две тысячи семисотом году.
Костик представил себе эдакое подземное хранилище тушенки со сроком производства «сделано в 2700 году» и отчаянно задергал андроида за рукав.
— Чтобы там люди были тоже! — уточнил он свой запрос. — На поверхности Земли!
— Мир материальных предметов, расположенных на поверхности Земли и произведенных в две тысячи семисотом году, среди которых находятся представители гомо сапиенс, — отбарабанил «вертер» в дупло связи.
— Нет! — заорал Костик, повисая на локте робота. — А если это будет кладбище умерших в 2700 году? Нужно, чтобы они были живые! Разговаривать могли со мной, дать что-нибудь с собой.
— Мир материальных предметов, расположенных на поверхности Земли и произведенных в две тысячи семисотом году, среди которых находятся живые и развитые представители гомо сапиенс, занятые производительным трудом, — исправился андроид.
Машина времени мигала огоньками, шумела чем-то внутри себя, но почему-то не приглашала Костика встать в круг и взяться за поручни. Он осторожно посмотрел на «вертера», тот неотрывно смотрел в отверстие микрофона, которое светилось красным. Костик решил набраться терпения и ждать. Тем более что робот больше не задавал ему никаких вопросов и сам явно ожидал реакции машины. Так прошло минут пять. Потом еще пять. Костик постучал андроиду по локтю.
— Может, она сломалась? — осторожно спросил он.
— Техника нашего времени не ломается, — отозвался робот. — Особенно искусственный интеллект. Наши нейросети подобны человеческим на сто процентов.
— Чего она тогда зависла? — исправился Костик. — Не поняла запрос может?
Робот нагнулся к микрофону.
— Поступивший запрос достаточно конкретен?
— Достаточно, — ответил из динамика чей-то голос. — Дополнительные данные вводиться будут?
«Вертер» уперся руками в бока.
— Данные, введенные мной, искусственным интеллектом сорокового поколения, изначально полны, корректны и конкретны, — высокомерно ответил он.
— Перемещение подготовлено.
Костик радостно залез на поверхность коврика и вцепился руками в поручни. Машина времени свистнула, и он испарился из поля зрения андроида, поэтому дальнейшее не услышал.
— Счастливого участия в строительстве храма Энлиля в Нипуре, — сварливо сопроводил исчезновение Костика голос машины времени, сплюнув куда-то в виртуальное пространство. — Две тысячи семисотый год до нашей эры.
Андроиду на секунду показалось, что машина еще добавила "дебилы, бл...", но это неточно.
— Ты, Сидоров, программист, или, может, ты у нас гуманитарий какой недоделанный, а диплом у тебя вовсе поддельный?
— Я программист, Пал Осич, только я сроду таких программ не писал, — Сидоров шмыгнул носом и с ненавистью посмотрел на безмордого андроида.
Тот сиял начищенной лыбой куда-то в сторону начальственной двери и явно ждал, что Сидоров опозорится.
— Чего тебе тут трудного? — лениво сказал Пал Осич. — Все уже до тебя написано, вот, я закладочку сделал. Слушай сюда, поумнее тебя люди сочиняли. "Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам". Всего три пункта, бестолочь. Да на такое плевое дело мы бы сто программистов нашли, но зачем постороннему платить, когда свой человечек есть? Ты давай, напрягись и к утру напиши что велено. Я начальству покажу, оно одобрит и тебе премию выпишет. Поедешь в отпуск бизнес-классом, а не эконом.
