Мадам де Помпадур - [46]

Как Берг-оп-Зоом, Вы неприступны были,

Сдались на милость только короля.

О, Вы его всем сердцем наградили,

Любовь с победою над ним парили...—

и дальше в том же духе.

Для настоящей семьи короля этого было слишком; королева, дофин и принцессы возмутились, да и сам король был не особенно доволен стихами, так что маркизе, что бы она на самом деле ни думала по этому поводу, пришлось притвориться весьма раздосадованной. В Версале сгущались тучи, и Вольтер решил, что лучше ему убраться куда-нибудь подальше. Он собрал вещи и уехал в Люкебург, где король Станислав, всегда радовавшийся занимательному собеседнику, принял его с распростертыми объятиями. Возможно, мадам де Помпадур вздохнула с облегчением в надежде, что некоторое время о нем не будет ни слуху ни духу.

От кого-то она услышала, что Кребильон, ее старый друг и учитель, живет в ужасной нужде и буквально умирает с голоду у себя в Марэ, окруженный любимыми собаками. «Кребильон в нищете?» — воскликнула она и немедленно бросилась на помощь. Она назначила ему пенсию, приставила руководить образованием Александрины и наладила полное издание его сочинений в королевской типографии. Он приехал в Версаль благодарить маркизу и застал ее больной и лежащей в постели. Тем не менее она настояла, чтобы его впустили к ней.

Когда он склонился к ее руке, вошел король. «О, мадам, я погиб! — вскричал старик, — король застал нас вместе!» Королю он сразу пришелся по душе, и он в один голос с мадам де Помпадур настаивал, чтобы драматург дописал недостающий акт к «Каталине» — это была пьеса, начатая много лет назад и заброшенная им. Маркиза понимала, что это гораздо больше приободрит старика, чем всякие пенсии. Так что драматург ушел и закончил свою пьесу. Мадам де Помпадур устроила маленький вечер, на котором он вслух читал свое сочинение, а потом через короля добилась его постановки на сцене «Комеди Франсез».

Когда Вольтер в Люневиле услыхал об этом, то не мог сдержать своей ревнивой злобы и, конечно, утверждал, что маркиза все это устроила лишь затем, чтобы его унизить. Он взвинтил себя до такой степени, что готов был ее убить. А поскольку никогда не умел держать свои чувства при себе, то скоро его парижские враги прознали об этом и в отличие от мадам де Помпадур с наслаждением ухватились за возможность его помучить. Они составили некую лигу во главе с Пироном и принялись превозносить «Каталину» как шедевр. Надо сказать, что «Каталина», увы, оказалась очень скверной пьесой, да к тому же была написана архаичным языком, который уже на тогдашней сцене звучал напыщенно и нелепо. Мадам де Помпадур это прекрасно понимала и с тяжелым сердцем ожидала премьеры. Благодаря ей публика состояла из высокопоставленных и модных светил общества и скорее всего, как на всех парижских премьерах, больше интересовалась себе подобными, чем представлением. Да, но что скажут критики? Маркиза поехала в театр из своего дома в Сен Клу. Король усадил ее в карету в три часа пополудни, а сам остался в кругу друзей-мужчин. В десять часов он услышал стук колес по булыжнику, поспешил вниз, выбежал во двор, крича: «Ну как, мы победили? Как пьеса — успешно?» Так и оказалось, это был большой успех.

«Может быть, и так, — заметил Вольтер, услышав новость, — да второму представлению не бывать». Но он весьма заблуждался. Пришлось ему смириться с тем, что пьесу давали два десятка раз — неслыханный успех для того времени. «Никогда не прощу маркизе, что она помогла этому старому безумцу».

Подстегиваемый яростью, он написал «Семирамиду» лишь затем, чтобы затмить ею пьесу Кребильона. Ее поставили в «Комеди Франсез», Вольтер явился из Люневиля на премьеру, но увы — полный провал! Конечно, его стихи были в сто раз лучше, чем у соперника, но массовые сцены оказалось почти невозможно воссоздать в театре. Раздавшийся из суфлерской будки громкий шепот: «Дайте же пройти призраку!» прозвучал не слишком удачным вступлением к монологу. Мало того, театр был полон злопыхателей Вольтера, оглашавших зал громкими заразительными зевками. Когда эта пытка кончилась, несчастный автор укрылся в ближайшем кафе, где ему все равно пришлось выслушивать замечания театралов, в один голос высмеивавших пьесу. До утра он просидел, переписывая большие куски, и наконец постановка приобрела успех и прошла пятнадцать раз.

Но этим дело не кончилось. В те дни были очень популярны пародии известных пьес. До ушей Вольтера дошло, что на его «Семирамиду» написана пародия, которую собираются представить перед двором в Фонтенбло. Он впал в отчаяние и не нашел ничего лучшего, как написать королеве: «Мадам, припадаю к стопам Вашего величества и умоляю Ваше величество добротой и величием Вашей души защитить меня от врагов» и так далее. Королева, презиравшая Вольтера и считавшая его самим Антихристом, вдохновителем всего наимерзейшего, что было во Франции, очень холодно ответила ему через мадам де Люинь, что пародии дело обыкновенное и она не видит никаких причин препятствовать именно этой постановке. Тут он простил мадам де Помпадур «Каталину» и написал ей. Она всегда стремилась щадить его чувства, если это было возможно, и отменила представление пародии в Фонтенбло и, что еще важнее — в Париже.