Мадам де Помпадур - [34]

Потом настал ужасный день, когда принц де Домб отложил свой фагот и убил на дуэли господина де Куаньи, одного из лучших актеров театра мадам де Помпадур. Погибший был также ближайшим другом короля. Король услышал эту новость во время церемонии пробуждения, велел отменить охоту и на-правился прямо к маркизе. Когда он выходил от нее, глаза его были красны от слез. Но винить принца де Домба было не в чем. Куаньи проиграл ему кучу денег, разозлился и сказал: «Только ублюдку может так повезти». Он попал почти в точку, так как Домб приходился внуком Людовику XIV и мадам де Монтеспан. Тот сначала промолчал, но когда игра была окончена, шепнул Куаньи, что будет ждать его на рассвете на берегу реки ниже Пасси. Театральные спектакли тоже отменили, и мадам де Помпадур целую неделю промучилась от мигрени.

Вскоре сильный запах мускуса в покоях короля сказал всем, что Его превосходительство герцог де Ришелье вернулся с войны. Он явился с жезлом в руках — маршалом Франции — и попал в особенную милость короля, потому что сумел завоевать Парму, которая очень пригодилась для мадам инфанты за неимением лучшего. Она, конечно, мечтала о королевском троне, но все же править в Парме было лучше, чем прозябать женой младшего принца при испанском дворе. Так что они с мужем были очень рады великому герцогству Пармскому. Пока Ришелье был в походе, маркиза писала ему самые дружеские записки. «Я с большим нетерпением жду Вашего возвращения, пусть же оно наступит поскорее», и в том же духе. Может быть, она надеялась, что теперь он станет относиться к ней получше. Но ее ждало разочарование.

В качестве главного постельничего Ришелье, согласно всем порядкам двора, должен был принять Театр де Пти Кабине под свой прямой контроль, и прежде всего потому, что он отвечал за все придворные увеселения и возглавлял департамент развлечений, а во-вторых, потому, что Посольская лестница принадлежала к числу парадных помещений, также подведомственных Ришелье. Герцог д’Омон, выполнявший обязанности главного постельничего в его отсутствие, всегда с готовностью выполнял желания маркизы или ее «импрессарио», герцога де Лавальера, когда речь шла о мебели, экипажах, костюмах, свечах, драгоценностях и прочем реквизите из запасов департамента развлечений. Однажды он подверг сомнению какой-то счет, и мадам де Помпадур обратилась к королю, который немедленно его утвердил, но заметил: «Вот подождите, вернется Его превосходительство, и дела пойдут совсем иначе». И король оказался совершенно прав. Не прошло и суток с приезда Ришелье, как он уже направил королю решительное послание с жалобой на бесчинства господина де Лавальера в его отсутствие. Но высочайшего ответа не последовало.

Тогда Ришелье нанес удар. Он распорядился не выдавать из департамента никакого имущества и не отряжать ни рабочих, ни музыкантов ни на какие задания без его письменного приказа. Музыканты получили это распоряжение по дороге на репетицию и бросились в канцелярию Ришелье за новыми инструкциями. Но им просто сказали, что больше они для мадам де Помпадур не работают. Тогда отправился с протестом господин де Лавальер, но несносный герцог лишь сделал некий жест, означавший, что (как все уже прекрасно знали) он состоит в очень близкой дружбе с мадам де Лавальер. Тут в борьбу ввязалась маркиза. Неизвестно, что она сказала королю, но тем же вечером, пока Его превосходительство стаскивал с короля охотничьи сапоги, государь спросил его, сколько раз он был в Бастилии. «Три раза, сир». Вот и все, но этого было достаточно. Герцогу пришлось понять намек и отменить все свои распоряжения.

Как сказал Ришелье герцогу де Люиню, вечно озабоченному вопросами придворного обхождения, государственные должности наверняка потеряют всякий смысл, если позволены будут подобные злоупотребления. Его долг был возразить против этого — он и возразил, но мадам де Помпадур является фавориткой, так что не о чем больше говорить. При этом сей образцовый царедворец все время проводил в обществе маркизы и ее труппы, пребывал в наисладчайшем расположении духа, рассыпался в комплиментах, смеялся, шутил, рассказывал истории о своем походе. Особенно сердечен он был с господином де Лавальером. Потерпев поражение, герцог Ришелье никогда не изменял своей обычной манере держаться, и нельзя было бы угадать, что происходит на самом деле, не зная всей правды. Но король решил, что герцог де Лавальер понес большую обиду, и утешил его голубой лентой ордена Святого Духа на сретенье.

Версальский театр просуществовал пять лет, а потом это занятие сделалось для маркизы де Помпадур слишком утомительно и она его оставила. За это время было дано 122 представления, на которых сыграли шестьдесят одну пьесу, оперу и балет. Их репетировали до полного совершенства, и даже самые язвительные критики маркизы признавали, что каждый из спектаклей исполнялся на первоклассном профессиональном уровне, а сама она всегда была выше всяких похвал. Это предприятие имело два важных следствия. Во-первых, оно укрепило позиции маркизы при дворе, и даже столь могущественный царедворец, как герцог Ришелье, принужден был усвоить, что встретил достойного противника, а уж прочие придворные должны были ползти к ней на коленях, если желали получить приглашение на спектакль. Все были рады получить крохотную роль без речей, поиграть в оркестре или просто посмотреть на представление. Подкупали даже камеристку госпожи де Помпадур, мадам дю Оссе, которой удалось таким образом получить прекрасное место для племянника, что немало позабавило маркизу.