Мадам де Помпадур - [31]

«Разрешаю вам любые вольности, — говорил не-редко царедворец своей жене, — только не с лакеями и не с принцами крови». А муж, заставший жену в постели с любовником, восклицал: «Мадам! Как вы неосторожны! А что если бы вас застал кто-то другой?»

Мадемуазель де Ришелье и граф де Жизор играли вместе с раннего детства и полюбили друг друга. Когда они подросли, то так отчаянно стремились пожениться, что сентиментальные родственники старались им помочь, ведь это была такая удачная пара. Но в жилах Жизора, истинного бриллианта своей эпохи, сказочно богатого сына могущественного маршала де Бель-Иля, текла кровь буржуа — его дедом был финансист Фуке. Герцог Ришелье и слышать не хотел об этом союзе. Он отказал в разрешении на брак, холодно заметив: «Если они так влюблены, то разыщут друг друга в свете».

Парижские буржуа смотрели на вещи иначе. Финансист Ла Попелиньер обнаружил в спальне своей жены вращающийся камин, через который герцог Ришелье, проходивший через соседний дом, наведывался к этой даме. Муж немедленно выгнал ее на улицу. Прелестная бедняжка направилась прямиком на армейские маневры, нашла там маршалов Сакса и Левендаля и уговорила их отвезти ее домой и повлиять на мужа. Они только что вернулись из-под Фонтенуа и были на вершине славы. Но Ла Попелиньер стоял как скала и дверей не открыл. Тогда Ришелье обеспечил эту даму жилищем и доходами, но скоро она умерла от рака. В Версале подобные трагедии были немыслимы. В любви, как и во всем остальном, царили хорошие манеры — bon ton; у каждой игры были свои правила.

В карточной игре царили более жестокие нравы. За игорными столами переходили из рук в руки сказочные состояния, и, как и в Англии XVIII века, игроки готовы были из-за чего угодно биться об заклад. За столом королевы, где играли в кости, в надоевшую всем каваньоль, можно было за один вечер лишиться двухсот луидоров. А за столом короля, где играли в вист и в пикет, не был редкостью даже выигрыш в тысячу луидоров и больше — огромная сумма для того времени.

Что же касается охоты, то без нее просто невозможно себе представить жизнь двора. Мужчины благодаря охоте держались в хорошей физической форме и питались так как надо, дичью, а поскольку мужчина — в сущности животное, то что еще нужно ему для счастья? Теперь вошло в моду у тех, кто никогда не охотился, утверждать, что охота скучный и жестокий спорт. В ней нет ничего скучного, а по жестокости ей далеко до мучительного пути животных на отвратительную бойню, против чего никто не возражает. Но тот, кто хоть раз испытал прелесть охоты — провел день в седле в бескрайнем лесу, где тропинки и аллеи веером разбегаются перед тобой, теряясь в синеве леса, кто почувствовал запах земли, лошадей, ощутил холод дождя на разгоряченном лице, заслышал дальний рожок, когда уже отчаялся было догнать охоту, кто дал меткий выстрел у озера и увидел, как дикие лебеди кружат над головой, кто внимал древнему, звучавшему в этих лесах еще в дни Карла Великого напеву, который охотники трубят над поверженным зверем, кто ехал домой в холодных сгущающихся сумерках, а потом сидел в ярко освещенном зале у жаркого камина, испытывая здоровую легкость на душе и в теле, — тот никогда этого не забудет. Людовик XV, в детстве столь хрупкий и слабый, что, казалось, он не жилец, вырос в мужчину железного здоровья и никогда не знал усталости. За тридцать лет, пока он был в расцвете сил, король каждый год добывал на охоте немыслимое множество зверья — 210 оленей, а волков и диких кабанов без счета. Королевский егерь Ламартр пользовался совершенно особыми правами и даже мог выложить королю напрямую все, что он думает. Мориц Саксонский говорил: «Король хорошо ко мне относится, но с Ламартром он все-таки говорит больше». Однажды, загнав двух оленей, король спросил:

—      Ламартр, как лошади?

—      Сир, они падают с ног от усталости.

—      А гончие?

—      И они никуда не годятся.

—      Хорошо, Ламартр, следующую охоту назначаю на послезавтра. — Молчание. — Ламартр, ты меня слышишь? Послезавтра.

—      Да, сир, я и в первый раз расслышал. — И в сторону, довольно громко: — Вечно одно и то же. Про животных спрашивает, а о людях и не подумал.

Один из королевских лесников подсчитал, что всего за один год король проделал 8100 миль верхом, пешком или в коляске. Если из-за сильного мороза приходилось отложить охоту, он часа по три просто скакал галопом, не жалея ног лошади. Любил король также пострелять куропаток и был метким стрелком.

Организатором дворцовых увеселений был герцог Ришелье, которому в качестве главного постельничего подчинялся департамент развлечений. Увеселения были одни и те же и не менялись лет пятьдесят. Дважды в неделю театр, итальянская и французская комедия, а в особых случаях — как королевская свадьба или празднование победы — устраивались балеты, балы и фейерверки. Все это делалось на высоком уровне, но без оригинальности и сюрпризов. Король этих развлечений, в общем, не жаловал — кроме балов, потому что был человеком непоседливым, любил перемены и новизну.

Вскоре после своего переезда в Версаль мадам де Помпадур, постоянно думавшая, чем бы развлечь короля, чтобы в его лице не проступила желтизна — верный признак скуки, затеяла разыгрывать театральные сценки силами узкого дружеского кружка. Сама она училась петь у Желиотга из «Комеди Франсез» и декламировать александрийский стих у старого драматурга Кребильона, была признана как одна из лучших любительских актрис Франции. И уж, конечно, она была не прочь продемонстрировать королю свои таланты. Все ее друзья встретили эту идею с восторгом, да она и была сущим озарением.