Контрабандисты Гора - [30]

Я почувствовала, как верёвка немного пошевелилась, а затем натянулась, надавив на заднюю часть моей шеи, и я сделала первый шаг.

— Осторожно, ступеньки, — предупредил нас мужской голос.

Глава 8

— Могу ли я говорить? — поинтересовалась она.

— Можешь, — разрешил я.

Девушка стояла на коленях около меня. На ней была белая туника из шерсти скачущего хурта, её запястья были закованы в наручники за спиной, а её поводок, обычный коричневый кожаный шнур, петлями свисал из моей руки.

— Почему мы здесь? — спросила рабыня.

— Это что, любопытство? — осведомился я.

— Простите меня, Господин, — тут же пошла она на попятный.

Было раннее утро. Задувал свежий, пронизывающий ветер, трепал вымпелы на фалах. Большие глаза, нарисованные на носах кораблей с каждого борта, чтобы те могли видеть свой путь, равнодушно взирали на царившую на причалах обычную суету. Люди приходили и уходили.

В воздухе висел запах рыбы. Первые рыбацкие лодки уже вернулись с промысла. Гирлянды грантов и парситов были растянуты между шестами. Крабов продавали прямо из корзин.

Именно от таких причалов небольшие судёнышки, главным образом каботажники, а не круглые корабли, каждые два или три дня отправлялись на север.

Почему мне пришло в голову интересоваться ими?

Конечно, это было глупостью. Я запомнил, что номер её лота был сто девятнадцать, но разве это имело какое-то значение?

Она была рабыней.

Кто может понять побуждения мужчин, свои побуждения?

Я был зол на неё, не больше чем на одну из многих шлюх, чьи бёдра отмечены клеймом, чьи шеи окружены ошейниками. Тем не менее, она хорошо выглядела, лёжа у моих ног на том складе. Так ли отличалось её порабощённое тело от тел других беспомощно связанных красоток? Быть может, что-то было в её глазах, которыми она смотрела на меня? Она даже не узнала меня. Меня, того, кто привёл её к верёвкам и железу! Какой неуверенной она была, как дрожала и встревожено озиралась, как пугало её то, что она стоит голой на сцене торгов и рутинно демонстрируется собравшимся покупателям. Я часто вспоминал тот первый раз, когда увидел её в странных, скрывающих, варварских предметах одежды, и как наши взгляды встретились, как её глаза расширились, а губы приоткрылись и задрожали. Казалось, ещё немного и она либо упадёт в обморок, либо опустится на колени. В своём испуге она очень походила на поражённую, большеглазую, беспомощную самку табука, поймавшую на себе пристальный взгляд ларла. Она отвернулась и убежала. Как будто она могла бы сбежать от нас, если мы нашли её интересной. Я внёс её в список, как возможное приобретение, и её взяли под наблюдение. Вскоре после этого её имя уже значилось в списке приобретения, и с этого момента, хотя на ней ещё не было клейма и ошейника, для всех осведомлённых лиц она была гореанской рабской девкой.

Да, я часто вспоминал нашу первую встречу.

Какой она тогда казалась поражённой, какой напуганной. Не ощущала ли она, глядя на меня, так или иначе, того, чем это могло бы быть для неё, быть рабыней? Не ощутила ли она уже тогда, что это могло бы означать, принадлежать, стоять на коленях перед мужчиной, раздетой, закованной в цепи, с клеймом на бедре и ошейником на горле, и быть его полностью? Не осознала она себя уже тогда, внезапно, неожиданно, возможно, впервые в жизни, рабыней в присутствии господина? Если бы у меня получилось увидеть её снова, я смог бы её забыть, я чувствовал это. Я хотел увидеть её снова, хотя бы только за тем, чтобы выкинуть её из своей головы, чтобы вытравить воспоминания о ней из моей крови. Конечно, она ничем не отличалась от тысяч других, разве только в худшую сторону.

Уверен, она была хуже даже той шлюхи, что стояла на коленях у моего бедра.

Если бы я смог увидеть её снова, я был уверен, что у меня получится изгнать её из себя.

Возможно, я смог бы даже посмеяться над нею, плюнуть на неё, ударить, а затем, ухмыльнувшись, прогнать, отправив её идти своей дорогой, дорогой никчёмной рабыни, к той судьбе, которая могла бы её ждать, какой бы ни была эта судьба.

Она была просто никчёмной. Она даже не смогла принести половину серебряного тарска, несмотря на все старания аукциониста. Почему же тогда я постоянно вспоминал о ней?

Вчера вечером неподалёку от местной таверны случилась неприятность. Кажется, не повезло двоим парням, которых оглушили и ограбили. Впрочем, такие происшествия были дело весьма распространённым в Брундизиуме даже в более спокойные времена.

Я не забыл о предложенном мне золотом статерии. Наведя справки, я узнал, что большинство получало предложения в медных тарсках, в лучшем случае, до серебряного статерия. Но мне предложили золотой. Я не думал, что мой меч был настолько ценнее мечей остальных. С какой стати, в таком случае мои услуги оценили так дорого? Что мог сделать я, чего другие не могли? Кроме того, меня терзало любопытство на предмет кораблей, малоразмерных судёнышек, а не круглых кораблей, которые брали курс север.

Что находится там на севере?

Кто такие эти таинственные пани?

Своих агентов они, казалось, хорошо снабжали золотом. Золотом, в то время, когда в цене была даже медь. Фрахтовались корабли, нанимались на работу люди, и не только моряки, штурмана, рулевые, гребцы и прочие, но и воины. Сотни наёмников, многие из которых не то что не имели даже Домашних Камней, но скорее всего, были просто отребьем, бродягами, разбойниками, ворами и головорезами, заключили выгодные контракты.