Я сижу совсем один в огромном темном зале. В капитанском кресле.
Меня окружают стены, построенные из каменных блоков толщиной в пять футов. Длинный массивный стол, около которого я устроился, стоит на выложенном плитками полу. Сейчас стол пуст и окутан мраком. Его больше не накрывают праздничными скатертями в желто-красную клетку, сотканными в далеком Торе; никто не ставит на него тарелки, сделанные искусными мастерами из серебра, что добыли в рудниках Тарны, и великолепные золотые кубки, рожденные талантливыми руками жителей роскошной Тарии, Ара Юга. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз пробовал огненную пагу, что настаивают на плодах полей Са-Тарны, к северу от Воска. Даже чудесные вина из виноградников Ара теперь кажутся мне кислыми.
Я поднимаю голову и смотрю в узкие отверстия в стене по правую руку. Сквозь них я вижу звезды Гора, сияющие на черном, как смола, небе.
В зале темно. Железные кольца в стене, где раньше, разбрызгивая искры, весело пылали смоляные факелы, теперь пусты. Меня окутывает звенящая тишина. Не льются звуки музыки; нет рядом моих сотрапезников, которые, весело хохоча, пьют вино; на широких плитах, освещенных факелами, не танцуют босые рабыни в алых шелковых одеяниях, в ошейниках и с колокольчиками на запястьях и щиколотках.
Зал огромен, пуст и безмолвен. Я сижу в полнейшем одиночестве.
Очень редко приказываю я перенести мое кресло отсюда куда-нибудь в другое место и провожу здесь очень много времени.
Неожиданно я услышал приближающиеся шаги, но даже не повернул голову. Потому что испытывал боль, когда делал это.
— Капитан!
В синем платье и сандалиях пришла Лума, управляющая большинством дел моего громадного торгового дома. У нее прямые светлые волосы, которые она завязала голубой, выкрашенной кровью сорпа из Воска, шерстяной лентой, привезенной, скорее всего, из пограничного Гурта. Лума — тощая, непривлекательная девушка, с прекрасными синими глазами — превосходный управляющий, ведет счета умело, аккуратно и четко, у нее всегда все в полном порядке. Когда-то Лума была жалкой рабыней в пага-таверне. Я спас ее от капитана Сурбуса, который купил девушку, чтобы убить, поскольку она не сумела доставить ему удовольствие в одном из альковов таверны. Капитан намеревался бросить ее, предварительно связав, в канал, где невольница стала бы добычей проворных кровожадных уртов с гладкими шелковистыми телами. Я нанес Сурбусу смертельный удар, но, прежде чем он умер, по просьбе девушки, сердце которой переполняла жалость к мерзавцу, я вытащил его на крышу таверны, чтобы он смог в последний раз посмотреть на море. Сурбус был пиратом и головорезом, но ему повезло: он умер от меча, о чем мог только мечтать, и в результате получил возможность проститься с сияющими водами Тассы; это называется «смертью крови и моря». Нет, этот человек умирал счастливым. Никто из жителей Порт-Кара не хотел бы уйти в мир иной из своей постели, став слабым и беспомощным, превратившись в жалкую жертву крошечных, невидимых врагов, которые медленно отнимают жизнь. Дни этих людей наполнены насилием, и они мечтают о соответствующем конце. Покинуть мир от удара меча считается честью и правом тех, кто живет по его закону.
— Капитан, — сказала женщина, встав немного у меня за спиной, сбоку от кресла.
После смерти Сурбуса Лума стала моей. Я получил ее, завоевав своим мечом. Естественно, она ничего иного и не ожидала — я надел на нее ошейник и оставил рабыней. К моему великому изумлению, по закону Порт-Кара, корабли, владения и движимое имущество Сурбуса перешли ко мне, поскольку прежний владелец расстался с жизнью в честном поединке и ему даровали право «смерти крови и моря»; его люди готовы были выполнять мои приказы, и я мог командовать его кораблями; этот зал, принадлежавший раньше ему, стал моим, как и все его богатства. И рабы тоже. Вот так я превратился в капитана из Порт-Кара, самого роскошного порта блистающей Тассы.
— Я принесла вам счета на проверку, — сказала Лума.
Она больше не носила ошейника. После победы 25 се'кара, одержанной над флотилиями Тироса и Коса, я ее освободил. Девушка много сделала для приумножения моего богатства. Став свободной, Лума получала за свою работу деньги, хотя и гораздо меньше, чем стоили ее услуги в действительности. Я это хорошо знал. Мало кто так умело справлялся с весьма сложными проблемами управления имуществом, как эта умненькая, совершенно непривлекательная девушка с блестящими способностями. Другие капитаны и купцы заметили, что мое состояние непрестанно растет, и, прекрасно понимая, сколько для этого требуется умения, предлагали Луме солидные суммы за то, чтобы она перешла работать к ним. Однако она всем отказывала. Думаю, причина заключалась в том, что ей нравились свобода, доверие и власть, которыми я ее наделил. А может быть, она просто полюбила дом Боска.
— Я не хочу смотреть счета, — сказал я ей.
— Из Скагнара прибыли «Венна» и «Тела», — сообщила Лума, — их трюмы до отказа заполнены мехом морского слина. По моим сведениям, самые высокие цены за него сейчас дают в Асперише.
