Китовый ус - [74]

Он спрятал бумажку понадежней, в нагрудный карман пиджака, и выехал за ворота. Полдня он ездил по Москве, дожидаясь двух часов и наслаждаясь мыслью, что наконец-то сегодня он обрадует сына. Максимка встретит в прихожей, будет заглядывать ему в глаза с нетерпением, и, когда задаст обычный в последнюю неделю вопрос: «Папа, принес котенка?» — Хруслов вытащит из-за пазухи мягкий, теплый комочек и скажет: «Получай, сынок». «Ой, котеночек!» — воскликнет Максимка, возьмет бережно на руки и будет весь вечер возиться с ним… Жена, конечно, придирчиво посмотрит на нового жильца, спросит: «Он чистый? Нам только и не хватает того, чтобы он заразил чем-нибудь Максимку». — «Чистый, мать, не беспокойся, — скажет Хруслов. — Думайте теперь, как назвать…»

Ровно в два часа Хруслов ехал по проспекту Мира. Он не остановился, сдержался, миновал Рижский вокзал, переехал Крестовский мост, подъехал к метро «Щербаковская». Миновал и станцию метро, успокаивал себя: «Успеется, успеется. В таком деле, наверно, не надо пороть горячку». Возле Дома обуви ему вдруг подумалось, что та женщина появится дома к двум часам и снова уйдет, а ему опять вечером держать ответ перед Максимкой. Он тут же прижался к тротуару, остановил машину перед телефоном-автоматом.

— Да! — ответил недовольный мужской голос, когда Хруслов набрал номер. Он так настроился услышать женский голос, что от неожиданности, а точнее — по какой-то инерции — спросил:

— Маргарита Макаровна?

— Разве вы не слышите, что я при всем желании не могу быть Маргаритой Макаровной? — проворчал голос.

— Извините, я не расслышал… — пустился Хруслов в объяснения, но сердитый мужчина смягчился.

— Сейчас позову.

— Я вас внимательно слушаю, — отозвалась трубка певучим и приятным женским голосом, от которого Хруслову сразу забылся конфуз с мужчиной, стало свободно и легко.

— Маргарита Макаровна, здравствуйте! Я тот самый Федор Хруслов, заинтересовался вашим котенком…

— Да, я все знаю. Нам надо встретиться. Когда вам удобно?

— Сегодня можно, часов в пять, в полшестого?

— Пожалуйста, я буду дома. Это недалеко от метро «Смоленская», запишите адрес…

В четыре Хруслов сменился, хотел было зайти в бухгалтерию и сказать Вике, что дозвонился, но передумал. «Завтра все расскажу», — решил он и пошел ловить такси. Холод собачий, и котенка, конечно, надо везти на такси, можно простудить. Предусмотрел он и то, что по пути надо зайти в гастроном на углу Смоленской площади, взять бутылку вина и коробку конфет.

Таксист попался молоденький, спросил: «А дорогу вы знаете?» Хруслов усмехнулся, кивнул утвердительно и уселся рядом с ним. Парнишка, должно быть, всего несколько дней сидел за рулем: оглядывался по сторонам со страхом, вцепился в руль, словно прикипел к нему, а ехал так медленно, что со всех сторон сигналили грузовики. И машина у него была обшарпанная, рыдван-драндулет.

— Что, брат, только после гимназии?

— После какой гимназии? — не понял таксист.

— Ну после автошколы, курсов, — объяснил Хруслов.

— Нет, после армии.

— По лимиту, что ль?

— Угу.

— В таком случае ты мне как родной брат. Я тоже после армии приехал в Москву, товарищ пригласил, он и до сих пор мой напарник. Уже двенадцать лет! Давай, не бойся, браток… Дуй за черной «Волгой». Не теряйся, не сомневайся, если ты прав, иначе и машину тебе помнут, и с работы выгонят. Дырку в талоне пробили?

— Пробили. Сегодня у Никитских ворот…

— Вот видишь. Еще две — и подавай заявление или иди в слесаря.

Хруслову почему-то захотелось быть полезным этому пареньку, и он рассказывал ему о коварностях перекрестков, о дорожных знаках, которые должны были встретиться по пути, вспоминал приключения свои на улицах Москвы, разоткровенничался, сказал даже, что едет за котенком для сына. И паренек осмелел, повел машину увереннее.

В винном отделе Хруслов взял шампанского, затолкал бутылку в безразмерный внутренний карман полушубка, а в кондитерском ему не повезло — в продаже не было конфет в коробках. Он убеждал продавщиц, что случай у него особый, нужна хорошая коробка конфет «вот так», и показывал, как нужна, тыча большим пальцем под подбородок.

— В особых случаях можно брать трюфеля, — посоветовали продавщицы.

Возле нужного дома Хруслов попытался было дать денег таксисту, чтобы он мог уехать, если разговор с хозяйкой затянется. Но тот отказался:

— Я подожду. Вам же снова придется ловить мотор.

На последнее слово парень, чувствовалось, просто отважился.

Маргарите Макаровне было лет пятьдесят пять, с виду бухгалтерша или учительница, правда, немного молодящаяся, модно одетая — в серых брюках и голубой кофте с короткими рукавами. Она повела Хруслова по длинному и широкому коридору со многими дверями слева и справа. Из них выглянули две старушки, мужчина в яркой атласной пижаме, должно быть, обладатель сердитого голоса, и уже в самом конце коридора, где что-то жарилось и шипело, показалась девочка лет двенадцати.

— Раздевайтесь, пожалуйста, а дубленку свою сюда, — хозяйка показала на свободную вешалку из трех крючков и открыла рядом с ними дверь.

Раздевшись осторожно, чтобы не выглянуло горлышко бутылки, Хруслов вошел в комнату и огляделся, выискивая будущего своего домочадца. Посреди комнаты стоял длинный шкаф, он разделял жилплощадь как бы на два помещения — такие усовершенствования Хруслов встречал не раз и применял сам, когда у них еще не было отдельной двухкомнатной квартиры. Маргарита Макаровна жила в коммуналке, и Хруслов проникся к ней сочувствием, тем более что по кошачьей линии теперь она была вроде бы как его родственница. После такого движения души возникло намерение освободить карманы полушубка, но что-то удержало Хруслова, возможно, дала о себе знать привычка все немножко откладывать и сдерживать себя. И он не поддался родственному чувству, решил повременить.