В школе для молодых пограничных собак Рекса поместили в большую клетку с выгулом, огороженном досками и густой сеткой из стальной проволоки. Здесь было скучно и тоскливо, совсем не так, как с матерью — овчаркой Пальмой, братьями и сестрами. В клетке матери было интересно и весело. Там они, неуклюжие и косолапые, затевали разные игры, нередко дело доходило до драки, Пальма, добродушно ворча, вмешивалась в возню, и забияки получали по загривку. Хватала не больно, для острастки.
Еще интереснее было на прогулках. Они резвились в высокой траве на лесной поляне. Там все было просторным и радостным — яркие цветы, веселое стрекотанье кузнечиков, а запахи… А гоняться друг за другом, мчаться наперегонки?! И пусть при этом путаются лапы в траве и получается не бег, а сплошное кувырканье, — пусть, так еще веселее.
Здесь ничего подобного не было. Рекс день за днем лежал в будке и тосковал по беззаботной щенячьей жизни. Раз в день выводят на прогулку. Но что это за прогулка! Заходит строгий, всегда почему-то недовольный солдат, надевает новый жесткий намордник и на коротком поводке выводит во двор школы. Несколько кругов по двору рядом с солдатом, который все время прикрикивает: «К ноге!» — вот и все удовольствие.
Рядом, за досками, скулят и рычат такие же молодые собаки, как и он. Ночью поднимают многоголосый вой, и Рексу становится жутко — сколько врагов! А во дворе они, увидев Рекса, злобно лают, рвутся к нему, и он тоже готов броситься на них, если бы не этот ненавистный намордник!
Он с каждым днем сильнее чувствовал свое одиночество и становился злее. Иногда тоска его сменялась яростью, у него вздымалась на спине шерсть, он бросался на стальную сетку и грыз ее.
Конечно, он не понимал, что у них, будущих пограничных служебно-розыскных собак, развивали злобность.
Однажды на прогулке он увидел Пальму — она прыгала через барьер, он рванулся к ней с такой силой, что солдат выпустил поводок. А Пальма… Она равнодушно перемахнула через барьер. Он обогнул препятствие, но тут ее проводник что-то крикнул, и мать угрожающе лязгнула зубами. Рекс отпрянул от нее.
Подбежал его вожатый, резко дернул за поводок — Рекс проехался на лапах. Поджав хвост, он послушно пошел рядом с ним. Но в клетке, когда солдат грубо сдернул с него намордник, он едва не укусил обидчика за руку.
Как-то перед клеткой остановился незнакомый пограничник. Следя за каждым его движением, Рекс угрожающе рычал. Но незнакомец, не обращая на это никакого внимания, присел на корточки перед сеткой и, улыбаясь, говорил:
— Рекс, а Рекс? Знаешь, злюка, что тебя так зовут? Рекс — это значит царь. А на собачьем языке как это будет? Ррр, наверно? Ну, не рычи. Впрочем, правильно делаешь, ты должен быть злым, недоверчивым, умным и бесстрашным. Такова у тебя служба. Рычи не рычи, а с сегодняшнего дня служить нам вместе. Сначала поучимся. Ты ведь сейчас ничего не умеешь, темный и совершенно необразованный пес. Пищу буду приносить только я, за хозяина признавать надо тоже только меня. Все остальные для тебя — чужие. Это не значит, что ты должен на всех бросаться. Запомни это хорошенько. Так что разрешите представиться: рядовой Владимир Изотов, твой инструктор. И-зо-тов. Запомнил?
С ним никто так долго не говорил. Он перестал рычать и, прислушиваясь к голосу нового знакомого, не почувствовал ничего враждебного. Он позволил зайти Изотову в клетку, взял с ладони кусок сахара. Но погладить себя не дал — жест показался подозрительным.
— Вот ты какой! Хотел цапнуть, да? Молодец.
Вечером Рекс не зарычал на Изотова.
— Признал за своего. Тогда дай лапу. Дай лапу.
Рекс не пошевелился: не знал, что от него требуют. И поэтому, видимо, разрешил Изотову провести рукой по загривку. Это оказалось приятным!
Изотов пристегнул поводок. Рекс насторожился, ожидая, что сейчас наденут намордник. Но Изотов, заметив его беспокойство, повел на прогулку без намордника.
На опушке леса, в густой, еще не остывшей после жары траве, Рекс взвизгнул — должно быть, вспомнились щенячьи игры. Натянув поводок, он побежал вперед, принюхиваясь к травам и кустам. Ему нравилось отыскивать незнакомые запахи, запоминать их и бежать дальше. Учуял какую-то нужную травку и стал есть ее. Изотов терпеливо ждал, пока он лакомился.
В следующий раз Изотов отстегнул поводок. Так не делал строгий солдат, водивший его только по двору школы — и то на коротком поводке. Оказавшись на свободе, Рекс резвился, катался в траве и, опрокидываясь на спину, смешно дрыгал в воздухе лапами. Потом он помчался во весь опор. Теперь уже лапы не путались в траве, он легко и радостно рассекал ее грудью.
— Ко мне! — послышалось ему, он поднял торчком уши, затормозил всеми лапами. Изотов повторил команду, и Рекс побежал к нему.
— Хорошо, хорошо, — поглаживал его Изотов и угостил сахаром.
Так началась учеба Рекса. Учиться было гораздо интереснее, чем сидеть в клетке. Ему пришелся по душе Изотов, всегда ласковый и добрый, и они вскоре стали друзьями.
В жаркие дни они ходили купаться на речку, и Рекс мог плыть за Изотовым сколько угодно. А на берегу он зорко следил, чтобы никто, даже слепни не приближались к другу. И гонялся за ними, сердито клацая зубами. Изотов смеялся, а потом тщательно расчесывал ему шерсть. Волоски под гребенкой потрескивали…
