Китовый ус - [110]

— Так у нас не принято. Посадим, помашем, вот тогда и уедем.

— В таком случае вот что, — предложил Грахов. — Я вижу перед собой стекляшку под названием «Башкири» — последняя буква не светится. Там ставим последнюю точку. Угощаю шампанским!

Он взял бутылку шампанского, рассказал им о председателе постройкома. Приятели Аюпова тоже были газетчики, сыпали наперебой различными курьезами из журналистской жизни. Грахову было приятно, весело и легко с ними, но когда Руслан взял еще бутылку, он сказал:

— Руслан, дорогой, это уже не дружеская встреча, а стихийное бедствие. Хватит стекла и пены, хватит, в самый раз.

— Нет уж, ты мой гость, да и видимся мы не так уж часто. Раз в пять лет можем себе кое-что позволить, а?

Затем, когда подошло время регистрировать билеты, Аюпов велел владельцу машины, поскольку тот все равно не пил, уладить все дела с регистрацией. Выпили за дружбу, наговорили кучи приятных слов друг другу, а затем перед их столом появился несколько растерянный и озабоченный владелец машины.

— Регистрация закончилась, — сообщил он виновато и невнятно.

— В каком смысле? — не понял сразу Актов.

— В самом прямом. Нет мест.

— Что за ерунда! Как это нет мест, если есть билет? Пойдемте!

Они решительно приблизились к стойке регистрации, предъявили девушкам билет, указывали на место, требовали зарегистрировать Грахова, потому что до вылета оставался почти час, тогда как регистрация должна заканчиваться не менее чем за пятьдесят минут до него. Девушки, спокойные, невозмутимые, даже улыбчивые, выслушали их и направили к начальству. Втроем, потому что Руслан ушел искать начальника аэропорта, долго и бестолково искали начальника смены, и когда, наконец, нашли его, тот даже не взглянул на билет. Это более всего возмутило Грахова. К тому же сегодня ему надо было брать Алешку с пятидневки, Вера Николаевна возьмет его к себе. Она знает, что он сегодня прилетит, и вот… Как же нескладно получается!

— Послушайте, вот мой билет, вон там стоит самолет, — действительно самолет виднелся за стеклянной стеной здания, на него шла посадка. — Объясните, пожалуйста, почему я не могу на нем улететь?

— Вы опоздали на регистрацию.

— Нет, позвольте, я и сейчас еще не опоздал. Вы за час десять до вылета закончили регистрацию. Объясните, пожалуйста, почему я не могу улететь?

— Потому что нет мест, улетите завтра.

— Как это нет мест, а здесь вот написано «17в» — это, по-вашему, не место?

— В конце концов вы пьяны! — повысил голос начальник смены, и повысил настолько, что его, наверно, услышали все пассажиры в зале ожидания. Грахову, конечно, ничего не оставалось, как тут же опровергнуть мнение начальника смены.

— Ах так! Прошу пройти со мной в медпункт!

— Пожалуйста! — согласился Грахов и последовал за ним.

— Сейчас мы проверим, — грозился начальник смены, когда они шли через весь зал к белой двери с табличкой «Медпункт». Он обещал на законном основании отказать от места, взялся за ручку, решительно дернул, но дверь не открылась.

— Ваше счастье, — сказал начальник смены, и Грахов только теперь увидел, какой это уставший и замотанный человек. — Улетите завтра первым рейсом, в шесть утра. Честное слово, улетите, а на этот не могу. Пришлось двоих посадить по телеграмме. Вам же не на похороны.

— Так зачем же эта комедия с медпунктом?

— Но вы не понимаете, что самолет не безразмерный! Вам не повезло, вот и все. До завтра.

— Алексей, ты обалдел, а? — подскочил к нему Аюпов. — Попал бы в милицию, мы тебя выручили бы, разумеется, но это могло плохо кончиться, представляешь, чем это могло кончиться? Хотя бы пьяные были — по сто пятьдесят водки с кумысом да по два фужера этой шипучки, а могли бы загреметь, за милую душу. Может, у тебя на работе врагов нет? Зато у меня их предостаточно, а такой случай — лучшего подарка им не придумать!

— Начальник смены попер танком, что оставалось делать?

— Я позвонил начальнику аэропорта. По телеграмме кого-то сажали, и он, если уж так случилось, дал команду разместить тебя в гостинице для летного состава. Из уважения к вашей газете. Пойдем. Или вернемся в Уфу? Переночуешь у меня, а завтра привезем сюда.

— Не стоит, ребята. В пять часов надо быть здесь, нет, лучше я посплю лишний час…

В гостинице Грахов посидел немного на кровати — в номере был полумрак, все спали, и почувствовал, что сразу ему не уснуть. Он вышел на воздух, постоял на гостиничном крыльце неприкаянно, нервно — саднили душу глупая история с регистрацией, лихой спор с начальником смены и то, что приятели Аюпова все-таки растерялись. Он не мог не заметить, как они в критическую минуту держались в стороне. Аюпов, по всему видать, раскаивается, что связался с ним. И он, Грахов, тоже вел себя — стыдно вспомнить, кажется, уже переболел застольями с пишущей братией, не раз и не два избегал их, прекрасно зная, что они нередко заканчиваются всевозможными приключениями по причине богатой фантазии, становящейся в определенный момент совсем необузданной. Добро бы разговор был интересным, а то ведь все банально, плоско, глупо. «Так тебе, скотина, и надо, — ругал себя Грахов. — Думать надо, думать! Сиди теперь здесь до утра и думай, думай, думай…»