Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [115]

. Патриаршая грамота не сохранилась в подлиннике, но была процитирована подьячими Посольского приказа в 1662 г. Согласно их пересказу, глава Вселенской церкви ручался за выкреста и объяснял, что «Иван крестился в православную християнскую вѣру и по навождению дьяволскому нечестивые жиды учинили ему бѣдному убытку 400 рублев турскихъ денег»[1178]. Таким образом, патриарх Парфений сообщал, что члены еврейской общины нанесли делу Ивана Селунского значительный финансовый ущерб и неофит оказался виновен перед властями. Быть может, он не выполнил правительственные поставки или же не смог выплатить налоги. Греческая община помогла возместить долг Ивана Селунского и тем самым спасла от казни: «И православные християне имъ, жидовским людямъ на поругание (Ивана Селунского. — Т. О.) не дали и положили на меня уреченнои окупь дать имъ турком, чтоб они меня не казнили и дали имъ турком много ефимков. Только осталось дать им туркомъ восмь сот ефимковъ. И в тѣх ефимках поручилися по мнѣ дватцать человекь греков, а сверхъ той поруки и жену свою заложил»[1179]. Благодаря вмешательству греческих православных иерархов Ивану Селунскому удалось собрать необходимую сумму. Главы православных кафедр и греческая община Стамбула передали неофиту 800 ефимков. Поручителями перед турецкими властями выступило двадцать православных. Но заложницей выплат остальных денег оказалась жена Ивана Селунского: она попала в заключение («долговую яму»?); в дальнейшем ей угрожало рабство.

Челобитные подробно повествуют об опасности расправы и со стороны еврейской общины: «…А иные хотѣли казнить розными своими жидовскими муками»[1180]. В версии греческой челобитной, бывшие единоверцы продолжили поиски и стремились найти и вернуть вероотступника: «…И сведали то жидове, что он крестился в православную крестьянскую веру и хотели ево из Царегорода взять силою, по-прежнему хотели ево мучить». Действительно, еврейская община Стамбула сохраняла тесные связи с общиной Салоники[1181]. И степень их влияния оказалась выше, чем православной группы. Патриархи не смогли защитить в Стамбуле нового члена христианской церкви: они решили, что «в Царегороде (ему. — Т. О.) жить невозможно». Наиболее безопасным для новообращенного главы константинопольской и иерусалимской церкви нашли отъезд в Россию.

Можно поставить вопрос о причинах выбора Российского государства. Восточные патриархи поддерживали тесные контакты с Дунайскими княжествами, с языком которых, как выяснилось в России, Иван Селунский был знаком. Первоначально Иван Селунский, видимо, побывал и там, но в челобитной греческие власти опустили это направление его странствий. В любом случае, добирался до Российского государства через эти территории. Не исключено, что причиной выбора России стала закрытость для иудеев границ Московского царства. Можно было быть уверенным, что здесь он будет недостижим для родных — бывших единоверцев. Кроме того, значимой была надежда на материальную поддержку. Ивану Селунскому предстояло собрать крупную сумму для погашения долга турецким властям и греческой общине. Местом, куда традиционно устремлялись за пожалованиями греческие подданные Порты, являлась Москва.

В любом случае, Российское государство стало конечной целью бегства Ивана Селунского. В изложении греческих иерархов, константинопольский и иерусалимский патриархи, дав рекомендательные грамоты к царю Михаилу Федоровичу, отправили новообращенного в далекую христианскую державу, покровительницу всех гонимых православных. Можно отметить, что 20 марта 1637 г. на константинопольскую кафедру вернулся Кирилл Лукарис, но в это время Иван Селунский уже находился в России.

Высокое заступничество патриархов имело успех, но иной, чем тот, на который могли рассчитывать греческие пастыри. В сентябре 1636 г. Иван был принят в Москве, получив фамильное прозвище Селунский, распространенное для выходцев разных этнических групп Салоники. С этого момента он стал Иваном Аврамовым (Абрамовым) сыном Селунским. Его плата за «выход» составила 10 рублей[1182]. Размеры пожалований за принятие русского подданства зависели от родовитости иммигранта. Безусловно, Иван Селунский не смог представить русским властям дворянской родословной[1183].

Что касается этнической принадлежности нового русского подданного, то в делопроизводстве Разрядного приказа и Казенного двора Иван Селунский назвался как «июдейска роду жидовин».

С определением вероисповедания оказалось еще сложнее. Иван Селунский принимал русское подданство, уже будучи православным. Тем не менее очевидны конфессиональные сомнения русских духовных властей. Подчеркнув его принадлежность к православию: «жидовин, а крещен, сказался во Иерусалиме», — подьячий через строчку назвал его «июдеянином». Согласно документу, 19 февраля 1637 г. Иван Селунский был прислан из Разрядного приказа на Патриарший двор[1184], где было принято решение об «исправлении веры». Ивана Селунского направили «под начало» на Троицкое подворье, где после епитимьи он был миропомазан. Отказ властей признать правильность его крещения в Восточной церкви подчеркивали термины. Если «жалованье за выход» он получал как «новокрещон жидовин Иван Селунский», то жалованье «за подначальство» — как «выходец июдейского роду Аврам, руское имя Иван Селунский»