Дюма. Том 66. Путевые впечатления. Корриколо - [25]

Из десяти человек, составлявших капитул, девять были готовы поверить в чудо, и только один недоверчиво покачал головой.

— Вы сомневаетесь в моих словах? — спросил приор.

— Нисколько, — ответил тот. — Просто я мало верю в призраки, и, раз за всем этим может скрываться очередная проделка дона Филиппо, я полагал бы, что в ожидании более полных сведений его следовало бы привлечь к суду для возмещения убытков, ибо он заставил похоронить себя, не будучи мертвым.

На следующий день у привратника дома № 15 по улице Толедо было оставлено судебное предупреждение, составленное в следующих выражениях:

"В году 1835-м, 18 ноября, по ходатайству почтенного братства паломников, я, нижеподписавшийся, судебный исполнитель гражданского суда Неаполя, довожу до сведения покойного дона Филиппо Виллани, скончавшегося 15 числа сего же месяца, что он обязан явиться в вышеозначенный суд в течение недели, дабы представить законные доказательства своей смерти. В противном случае он должен будет выплатить по приговору суда вышепоименованному почтенному братству паломников сумму в сто дукатов в виде возмещения убытков, а также оплатить расходы по похоронам и судебные издержки".

Мы оказались в гуще толпы, собравшейся на улице Форчелла и ждавшей открытия суда, именно в тот день, когда должен был состояться процесс. Как только двери открылись, толпа хлынула в зал заседания, увлекая нас с собой. Ожидалось, что покойник будет осужден заочно, но все ошибались: к великому удивлению присутствующих, он сам явился в суд, и толпа, давая ему пройти, с трепетом расступилась. Это доказывало, что в глубине души собравшиеся были отнюдь не уверены, что дон Филиппо Виллани действительно еще принадлежал к миру сему. Дон Филиппо шествовал торжественно и важно, как и подобает призракам, затем, остановившись перед судом, склонился в почтительном поклоне.

— Господин председатель, — сказал он, — умер не я, а один из моих приятелей, у которого я проживал. Вдова его поручила мне заняться похоронами, и, поскольку в ту минуту деньги мне были нужны больше, чем могила, я похоронил его вместо себя. К тому же, чего требует почтенное братство? У меня было право на одни похороны — меня похоронили. Мое имя было в списке — теперь его вычеркнули. Мы квиты. Мне нечего было больше продать, я продал мои похороны.

Действительно, бедный Лелио, так смешивший других, умер от сплина, и именно его вместо дона Филиппо похоронило почтенное братство паломников. Дон Филиппо же вышел из зала суда под громкие аплодисменты толпы, которая с триумфом проводила его до дверей дома № 15 по улице Толедо.

Когда мы покидали Неаполь, прошел слух, что дон Филиппо Виллани решил остепениться, женившись на вдове своего друга, а точнее, на его трех тысячах фунтов стерлингов.

VII ГАЛА-СПЕКТАКЛЬ

Прежде чем покинуть улицы, куда ходят все, и отвести наших читателей на улицы, куда не ходит никто, скажем несколько слов о знаменитом театре Сан Карло, месте свиданий аристократии.

Когда мы прибыли в Неаполь, известие о смерти Беллини было еще свежо, и, несмотря на ненависть, испытываемую друг к другу сицилийцами и неаполитанцами, эта смерть вызвала — каковы бы ни были музыкальные пристрастия любителей оперы — чувство скорби. Почти у всех женщин, для которых, казалось, специально была написана музыка молодого композитора, в гостиной имелся портрет del gentile maestro[13], и редко какой визит, даже не имевший к искусству никакого отношения, не заканчивался тем, чтобы хозяева и гости не обменялись сожалениями по поводу понесенной Италией утраты.

Но самое главное, Доницетти, уже владевший музыкальным скипетром, а теперь унаследовавший еще и корону, повел себя замечательно, скорбя о том, кто был его соперником, но никогда не переставал быть его другом. Это, кстати, на какое-то время оживило ссоры между бел-линистами и доницеттистами, ссоры, которые, кстати, заканчиваются гораздо быстрее, чем у нас, когда каждому из спорщиков надо непременно доказать, что он прав. Неаполитанцы же, напротив, мало заботятся о том, чтобы их мнение восторжествовало, и довольствуются тем, что говорят о мужчине, женщине или вещи, что те им приятны или неприятны. Неаполитанцы живут чувствами. Все их поведение подчинено биению их сердца.

Тем не менее обе партии собрались, чтобы почтить память автора "Нормы" и "Пуритан". Ученики неаполитанской консерватории открыли подписку для организации его похорон; но министр по делам культов воспротивился подобному торжественному погребению под тем только предлогом — малоприемлемом во Франции, но достаточном в Неаполе, — что Беллини умер без причастия. Тогда они попросили разрешения спеть в церкви Санта Кьяра знаменитую мессу Винтера. Министр вмешался вновь, заявив, что этот "Реквием" пели на похоронах деда короля, и ему не хотелось бы, чтобы одна и та же месса исполнялась для короля и музыканта. Второе объяснение показалось менее убедительным, чем первое. Но друзья министра успокоили возникшее было в обществе раздражение, заметив, что его превосходительство сделал большую уступку прогрессу умов, соизволив известить публику о причине своего отказа, тогда как мог просто сказать "Не хочу", не дав себе труда объяснить причину своего нежелания. Этот довод показался столь справедливым, что, пока беллинисты размышляли над ним, недовольство их улеглось.