Дурман - [54]

— Чего ты там все торчишь, — однажды не выдержал он, — смотри, простуду подхватишь!

— Это мое дело, — как-то виновато буркнула она под нос и заковыляла в сторону.

„Знаю я, какие там у тебя дела“, — хотелось ему сказать, но он только строго посмотрел ей вслед.

Однажды Тошке что-то понадобилось взять из сундука свекрови, там держали одежонку Пете. Но на сундуке висел замок.

„С чего бы это? — подумала Тошка, ей стало грустно: — От меня, что ли, прячет? А чего прятать-то? Будто я не знаю ее барахла…“

Сундук был широкий, грубо сколоченный. Окрашен он был ореховой краской, а на лицевой — размалеван цветами. Со всех сторон он был обшарпан, но среди цветов ясно читалось — 1896 год. Тошка никогда не обращала на него особого внимания, сундук как сундук, но, увидев на нем замок, взглянула на него словно другими глазами. Будто в первый раз увидела. Почему старуха замок повесила? Внутри, как она помнила, было немного шерстяной пряжи, старая вязаная фуфайка и какое-то тряпье. Тошка хотела распустить фуфайку, добавить новой пряжи и связать Пете кое-что на зиму. Надо бы и рубашонки его перебрать, подштопать, ведь зима на носу. Похолодало, а ребенок совсем оголел, ходит, как неоперившийся утенок. Не хотелось ей со свекровью говорить об этом, но ничего не поделаешь. И она осторожно спросила:

— Мама, у тебя в сундуке немножко пряжи было и старая фуфайка шерстяная, надо бы Пете чего связать на зиму…

— Свяжи, дочка, свяжи! — согласно кивнула свекровь и оставила веретено. — Подожди, я сейчас принесу…

— Было там и две рубашонки, я их заштопаю, — прибавила Тошка.

— Хорошо, я принесу, — не оборачиваясь, буркнула старуха.

„Чего это она так? — грустно глянула ей вслед Тошка. — Что она от меня там прячет? Да и зачем мне…“

Старая зачастила к своей сестре. Не пройдет два-три дня — она в гости собирается. И Пете с собой берет. Долго не засиживалась, но все же Тошка была рада одна побыть в доме, что ей стали доверять, как прежде… Только вот непонятно, почему сундук запирает. Иногда, когда вся работа по дому была переделана, старая ласково журила сноху:

— Ну что ты все дома да дома… Пойди пройдись…

— Да куда же мне, мама?

— Как куда? Что у тебя родственников нет? А то к соседям загляни… Снохи тетки Кины вчера про тебя спрашивали… Что это она, говорят, к нам не заходит… Петровиха хочет жилетку связать, как у тебя, просит показать.

— Так я схожу, покажу.

— Иди, иди, дочка! Домашней-то работе конца нет…

Тошка была сама не своя от радости. „Ну, отошла, видно! Оттаяла… А то раньше, как нахмурится, как надуется — смотреть страшно“. Но и теперь нет-нет и прозвучат в голосе сухие, даже как будто злые нотки, губы плотно поджаты, а глаза смотрят холодно и неприязненно. Особенно ее смущало, что старуха никогда прямо в глаза не глянет. „Что это она, со мной разговаривает, а сама все в землю смотрит? — спрашивала себя Тошка. — А стоит мне отвести взгляд, так и зыркнет“. Несколько раз Тошка замечала на себе ее злобный, мрачный взгляд. Первый раз в стекле открытого окна, а второй — в зеркальце. Но стоило Тошке к ней повернуться, как старуха тут же прятала глаза и смущенно поправляла головной платок. „Да пусть смотрит, как хочет, — успокаивала себя Тошка. — Только бы душу не вынимала…“

Однажды, прибираясь в доме, Тошка вытащила сундучок с книгами Минчо и поставила во дворе под навес. Иван проходил к сеновалу за сеном, увидел сундучок, оставил корзину и начал с любопытством разглядывать пыльные книги. Их было немного, не больше трех десятков. На первой странице каждой книги Минчо написал свое имя. Иван смотрел на мелкий, но четкий почерк брата, и вдруг ему стало грустно. Вот по этим книгам учился брат, из них черпал свои знания, так что любого ученого мог за пояс заткнуть. Сколько же всего было заключено в этих книгах, какие премудрости скрывал в себе этот маленький, неказистый сундучок… И как это Иван до сих пор о нем не вспомнил, да ведь ему надо все перечитать, от корки до корки… Больше всего было брошюр, но попадались и толстые книги. Сколько раз Минчо ему их в руки совал, читать заставлял! И вот теперь только, когда Минчо нет на свете, у Ивана проснулось любопытство. Он был уверен, что если прочтет все братовы книги, особенно вот эти, которые потолще, он наберется знаний, которыми Минчо сражал, и не только своих, но и чужих. Иван выбрал самую увесистую книгу и закрылся в хлеву. Но еще на первой странице почувствовал, что его клонит ко сну. Он не нашел в ней ничего интересного, там говорилось о каких-то экономических силах, но что это за силы, Иван так и не понял. Он перелистал еще десять страниц в надежде отыскать чего-нибудь поинтереснее, прочитал одно место, перешел на другое, но нигде не мог найти ключа к знаниям Минчо. Взялся за другие, тоже толстые книги, но и там то же самое. Да и в брошюрах та же скука и сухота. Было еще три-четыре книжки рассказов. Один из них показался ему интересным, но дался он ему нелегко. Читал-то Иван почти по складам, совсем отвык, да и мысли-то и дело уходили в сторону, все перескакивали на улицу, в кофейню. Вместо страниц книги он видел людей, посиделки, деревенские толоки. Но все же книжки с рассказами он отложил. Когда будет свободное время, начнет снова.