По вечерам над нашей головой загорается самая яркая «звезда» нашего неба — планета Венера. В обычном восприятии звезда — сверкающая точка, иногда она представляется малым кружком. Такой была для нас и Венера. И до Ивана Бунина никому не приходило на мысль, что Венера, в наивысшей своей яркости, вовсе не сверкающая точка или кружок — а «треугольник[1] дрожащего, расплавленного золота». Это не метафора, не каприз зрения, это — художественное открытие, как бы снятие катаракты, застившей истинный, зримый образ планеты, и позволившее нам увидеть ее как бы в первый раз.
Искусство призвано вечно обновлять наше зрение, слух, все наши чувства, расширять и углублять наше восприятие мира, людей, самих себя, чтобы мы не притерпелись к жизни, чтобы ощущали ее всегда «как бы в первый раз».
В этом смысле искусство как бы равнозначно молодости, или молодость — искусству. Эта мысль прекрасно выражена в одном из рассказов Мохана Ракеша:
«…Во взгляде ее уже можно было прочитать то восторженное удивление перед чудесами и тайнами мира, какое бывает у людей только вступающих в пору юности; на лице их в эти годы все время сохраняется немое восхищение первооткрывателя: «Неужели во всем мире только мне известно, что розы — красные?»
Я не знаю, сколько лет Мохану Ракешу, но мир, отраженный в его рассказах, открывается читателю «как бы в первый раз», и не только потому, что это мир далекой Индии, малознакомый в его каждодневности нашему читателю. Рассказы Мохана Ракета — это подлинное искусство, и потому они близки каждому, и голос автора внятен для всех. Вместе с автором испытываем мы ужас перед поруганием, ожидающим юную, цветущую Пушпу, которую отец из подлой корысти готовится отдать в жены старику. Вместе с автором скорбим о некрасивой, почти уродливой девушке Уме, страстно стремящейся к счастью и ни у кого не встречающей отклика…
Все это не новые темы ни для индийской, ни для мировой литературы, но силой своего дарования, жаром своего сердца — а это тоже категория таланта! — писатель заставляет нас снова и снова пережить боль за этих обойденных судьбой юных индийских девушек, как если бы первый тронул эту тему. Такова необоримая сила искусства.
Мохан Ракеш обо всем пишет теплой рукой человека, для которого все человеческое — свое, близкое, волнующее. Он мучается неустройством человеческой жизни; злом, какое причиняют друг другу люди, которые в иных, более справедливых социальных условиях могли бы быть друг для друга опорой и благословением; с гневной печалью пишет о религиозной и национальной розни, причинившей неисчеслимые беды его родине в пору раздела между Индией и Пакистаном.
Писатель не декларирует свою любовь к людям, не заявляет о своем отвращении к злу, где бы и в чем бы оно ни проявлялось. Мохан Ракеш — художник «божьей милостью», он просто рассказывает о том, что видел, слышал, пережил, и его живой образ борца со злом сам встает перед вами со страниц этой небольшой, но такой значительной книги.
У Мохана Ракеша на редкость богатая и многообразная «палитра», кажется, нет таких красок, такого их сочетания, какого нельзя сыскать если не в одном, так в другом его рассказе.
Есть в книге горько-насмешливый рассказ о чиновниках, мертвенно-равнодушных к бедствиям простого народа; они и сами-то невесть какие богачи и удачники, но сознание своей власти, своей «избранности» туманит их слабые головы, превращает в маленьких деспотов, слепых и глухих к чужому страданию.
Но есть и такие рассказы, где автор поднимается до истинно трагической высоты, притом без всяких ходуль, не оставляя своей естественно-скромной, как бы чеховской, манеры повествования. «Хозяин пепелища» — рассказ большого мастера, владеющего всеми средствами своего прекрасного «ремесла»; здесь все — искусство, и ни следа искусственности.
Вот краткое содержание этого рассказа, равного по внутренней емкости многоактной трагедии. Семь лет спустя после территориального раздела между Индией и Пакистаном, залившего кровью приграничную линию, в индийский город Амритсар прибыла на матч в травяной хоккей команда из соседнего пакистанского города Лахора. Вместе с толпой болельщиков приехал из Пакистана и старик мусульманин, который когда-то жил в Амритсаре и потерял там при разделе всю свою семью. Ему захотелось в последний раз взглянуть на дом, где погибли его сын, его невестка, его внуки. Сам он спасся тогда случайно — его не было в Амритсаре. Он не питает зла к своим бывшим соседям, он знает, что они неповинны в крови его родичей; и они также рады видеть этого старика, который был им когда-то добрым соседом. Семью старика убил великан Раккха-борец, тупой, злобный человек, ненавидимый всем кварталом. Автор сводит их лицом к лицу: старого мусульманина и убийцу его семьи. Старик не знает, что перед ним убийца, он ласков к нему, он растроганно припоминает ему былое, общие радости и печали. И тогда в этом страшном человеке, пораженном нравственной слепотой, начинает вдруг пробуждаться смутное сознание вины, все его могучее естество как бы сводит душевной судорогой, он мечется перед этим хилым стариком, уводит глаза от его кроткого, умиленного взгляда…