Чемпион - [8]

— Почему же она не поднимет верх коляски?

На это Клод ничего не ответил.

— Она бежит! — воскликнул я. — Смотри!

Бесси перешла на спринт.

Клод стоял неподвижно и смотрел на неё. Издалека был слышан детский плач.

— В чём там дело?

Клод молчал.

— Что-то с ребёнком, — сказал я, — слышишь?

Бесси была от нас за двести ярдов и стремительно приближалась.

— Теперь слышишь? — спросил я.

— Да.

— Он орёт, как резаный.

Тоненький голосок был всё громче, ребёнок надсадно орал. Орал, не переставая.

— У него истерика, — объявил Клод.

— Я тоже так думаю.

— Поэтому она и бежит, Гордон. Она хочет побыстрее сунуть его под холодную воду.

— Ты прав, — сказал я, — только послушай, как орёт!

— Если это не истерика, то что-то ещё в этом роде.

— Согласен.

Клод нервно сучил ногами по гальке на дороге.

— С маленькими детьми каждый день тысяча и одна неприятность, — сказал он.

— Конечно.

— Один ребёнок как-то засунул пальцы в колесо коляски. Все пальцы ему так и отрезало.

— Да-да.

— Что бы то ни было, лучше бы она так не бежала.

Длинный грузовик с кирпичами подъехал к Бесси сзади и замедлил ход, водитель высунулся из двери. Бесси продолжала бежать, не обращая на него никакого внимания. Она была уже так близко, что я видел большое раскрасневшееся лицо и широко раскрытый рот, хватавший воздух. Я заметил, что у неё были аккуратные белые перчатки и смешная белая шляпка, подобранная в тон, похожая на гриб.

Тут из коляски вдруг вылетел огромный фазан.

Клод в ужасе закричал.

Дурак в грузовике громко расхохотался.

Фазан нетрезво похлопал крыльями несколько секунд, потерял высоту и опустился в придорожную траву.

За грузовиком остановилась машина бакалейщика и начала сигналить, требуя проезда. Бесси всё бежала вперёд.

Затем, рассекая воздух, из коляски вылетел второй фазан.

За ним третий, и четвёртый, и пятый.

— О Боже, — сказал я, — они просыпаются!

Клод молчал.

Бесси преодолела последние пятьдесят ярдов с огромной скоростью, пока птицы разлетались из коляски во все стороны.

— Чёрт побери, что же это делается? — прокричала она.

— Идите во двор! Во двор! — кричал я ей, но вместо этого она подъехала к ближайшей колонке, и, прежде чем мы успели что-либо сделать, схватила орущего ребёнка на руки.

— Нет, нет! — кричал Клод на бегу, — не поднимайте ребёнка! Положите обратно!

Держите простынь!

Но она ничего не слышала, и, освобождённые от стеснявшего их веса ребёнка, фазаны тучей вырвались из коляски, их было пятьдесят или шестьдесят, не меньше.

Большие коричневые птицы затмили всё небо, неистово хлопая крыльями, пытаясь взлететь повыше.

Мы бегали взад и вперёд по дороге, размахивая руками, чтобы их распугать.

«Убирайтесь,» — кричали мы. «Кыш, кыш!» Но они были ещё слишком сонными, чтобы обращать на нас внимание, и через полминуты все опустились и расселись на моей заправке, как рой саранчи. Всё было покрыто фазанами. Они сидели — крыло к крылу — на краю крыши, на бетонном козырьке над колонками; не меньше дюжины сидело на карнизе окна в офисе. Некоторые расселись на банках с машинным маслом, другие пытались устроиться на капотах подержанных автомобилей. Один петушок с роскошным хвостом величественно расселся на бензоколонке. Довольно много из них просто копошилось у нас под ногами, распушивая перья и моргая маленькими глазками. Они ещё как следует не проснулись.

Через дорогу от нас, за грузовиком с кирпичами и машиной бакалейщика уже успела образоваться небольшая пробка. Люди открывали двери и выходили на дорогу, чтобы получше разглядеть, что происходит. Я посмотрел на часы. Было без двадцати девять. «С минуты на минуту, — подумалось мне, — большой чёрный автомобиль появится на этой дороге со стороны города, и это будет „роллс“, а из-за руля будет выглядывать лоснящееся лицо Виктора Хейзела, фабриканта колбас и пирожков.»

— Они его чуть насмерть не заклевали! — кричала Бесси, прижимая орущего ребёнка к груди.

— Вы идите домой, Бесси, — сказал Клод, бледный, как мел.

— Закрываемся, — сказал я, — повесь табличку. Сегодня заправка не работает.